– Уйди с глаз моих, только чтобы стало тихо.
– Я, конечно же, мог воспользоваться твоей неосмотрительностью и посчитать это третьим желанием, но я великодушен, так и быть, вернусь к тебе с лампой, – и джин унесся прочь, сотрясая ветви на деревьях сада.
Если бы кто-нибудь сейчас видел реку, он был бы изумлен. Огромный синий джин плюхнулся в воду, и река вышла из берегов. Вода забурлила, высокие волны закачали воду, пару суденышек перевернулись...
Наконец джин появился. Двумя пальцами он держал маленькую лампу. И он держал ее так бережно, как держит девушка драгоценный перстень, подаренный любимым женихом.
Алладин уже успел просохнуть, когда вернулся джин и поставил к его ногам медную лампу.
– Господин, мне кажется, что тебе надо убраться отсюда.
– Ты думаешь, надо?
– Конечно, это все происки Джафара, это он хотел тебя убить. Мы должны появиться в нужный момент, иначе никогда не сможем убедить султана, что Джафар желает зла ему и его дочери, – пояснил джин.
Алладин кивнул.
– Делай, что считаешь нужным.
И тут же Алладин оказался со всеми своими слугами, верблюдами, лошадьми за городскими стенами в той пальмовой роще, откуда он начал свое великолепное шествие в Багдад.
Наутро тайный советник султана был полностью уверен, что принц Али лежит на дне реки, и его жрут рыбы. Дело оставалось за малым – убедить султана, что принц Али не захотел взять в жены принцессу Жасмин и скрылся в неизвестном направлении.
Джафар вошел в покои султана, едва сдерживая радость.
Выслушав вранье Джафара, султан едва удержался, чтобы не расплакаться от расстройства.
– Поговаривают, – продолжал Джафар, – принц уехал из-за того, что твоя дочь, красавица Жасмин, очень строптива и капризна.
– О, аллах! – воскликнул султан, заламывая руки, – А я ее уже видел женой принца Али. Наверное, это козни шайтана, и никогда я уже не буду счастлив, никогда мне не придется ласкать внуков.
– О, я все это понимаю, – горестно закивал головой тайный советник, – я понимаю, как тебе тяжело султан, я понимаю, как тяжело на старости лет видеть непослушание дочери. Но знаешь, мой великий султан, – Джафар опустился на колени и стал похож на черного ворона, – я готов принести себя в жертву.
– Как это? – осведомился султан.
– Я стану мужем принцессы Жасмин.
Султан хотел замахать руками, возражая на подобное предложение, но тайный советник тут же направил колдовские лучи своего посоха на султана, и тот покорно опустился на трон.
– Да, это будет лучший выход, ты мой спаситель, Джафар.
– Вот он, спаситель, – Джафар ткнул себя пальцем в грудь.
– Я так тебе благодарен, Джафар, ты, и только ты в тяжелую минуту можешь меня понять и выручить.
– Да, мой султан, ведь я предан тебе как никто другой в Багдаде. Я готов сделать для тебя все, пойти на любые жертвы, даже взять в жены строптивую Жасмин.
– О, это так мило с твоей стороны, – зачарованный колдовскими лучами, шептал султан, не сводя глаз с Джафара. – Когда я умру, а мне осталось уже недолго, – бормотал султан, – ты, Джафар, примешь власть в свои руки, будешь править всеми моими подданными, и я буду спокоен.
Джафар согласно кивал головой, продолжая своим посохом гипнотизировать старого султана.
– Так позови же сюда свою дочь и объяви о своем решении.
– Да-да, Джафар, я сейчас это сделаю, – и султан приказал позвать к нему Жасмин.
Девушка, думая, что сейчас она услышит приятные слова, тут же прибежала к отцу и с удивлением посмотрела по сторонам. Принца Али нигде не было видно.
– Дочь моя, любимая Жасмин, – проговорил султан, – случилось непоправимое горе.
– Что такое, отец?
– Принц Али предал нас, он позорно бежал из Багдада, ночью, как вор. Он оказался ужасным лжецом.
Джафар следил, как султан разговаривает со своей дочерью и не скрывал презрения к султану. Улыбка змеей скользила по его губам.
А попугай Яго, сидящий на плече тайного советника, то и дело кивал своей яркой головой, довольный тем, как поворачивается дело.
– Сейчас все решится, – шептал попугай.
– Заткнись, глупая птица, – одернул тайный советник Яго.
– Так вот, моя дорогая дочь, и надо же было такому случиться, чтобы на мою седую голову обрушился такой позор. Все в Багдаде будут смеяться над старым султаном.
– Отец, – воскликнула Жасмин, но султан не дал ей договорить.
Два зеленых, еле различимых луча из глаз кобры-посоха устремились в затылок султану, и он продолжал бормотать.