Жителям Багдада было запрещено оплакивать Жасмин.
Но все равно, на багдадском базаре, который никогда не умолкает, все только и говорили о без-жалостном султане Джафаре, и о том, что в конце концов и на его шею найдется петля.
А когда старикам надо было поставить в пример молодым то, как следует относиться друг к другу, они всегда вспоминали Алладина и Жасмин, так сильно любивших друг друга...
Глава 12б
Мой дорогой читатель, Джафар повержен и исчез даже без дыма. От него не осталось и горстки пепла. В тронном зале султан, принцесса Жасмин, Алладин и джин.
– Так ты не принц? – воскликнул султан, глядя на лохмотья Алладина, и зло сверкнул глазами.
Алладин встретился взглядом с джином. Тот умоляюще прижал руки к груди, напоминая о данном юноше обещании.
– Я хочу... – произнес Алладин, обращаясь к своему другу.
– Я все понял, – бесстрастным голосом произнес джин и взмахнул рукой.
Время остановилось, все замерли. Лишь Алладин и джин продолжали жить в этом замершем мире.
– В конце концов, – признался обитатель лампы, – я не приспособлен жить на свободе и не знаю, что мне делать, если я потеряю свою силу. Каждый должен заниматься своим делом.
– Но ведь и я не принц, – возразил ему Алладин.
– Сейчас ты им станешь.
– Мне очень неудобно, джин, – обратился к своему другу Алладин, – но пойми, другого выхода у меня нет, я должен стать принцем, так сложилась жизнь.
– Жизнь всегда складывается так, как надо, – сказал обитатель лампы, – сейчас ты станешь принцем, султан забудет о том, что был злой Джафар, но Жасмин по-прежнему будет любить тебя. И заметь, Алладин, без всякого волшебства.
– А что станет с тобой, джин?
– Я исчезну, моя лампа вернется в сокровищницу и будет ждать своего часа. Ты принц, – с грустью в голосе произнес джин, – и прощай...
Он еще раз взмахнул рукой и растворился в воздухе. Исчезла и лампа.
Алладин стоял перед радостно улыбающимся султаном и его дочерью Жасмин.
– Ну вот, все и решилось, – сказал султан, – я согласен на то, чтобы вы поженились. И ты, принц Али, после свадьбы станешь султаном, а я удалюсь на покой.
– Но почему ты такой грустный? – воскликнула Жасмин, подбегая к юноше. – Почему ты грустен, принц Али?
– Если я расскажу тебе, Жасмин, ты тоже загрустишь, – попытался улыбнуться юноша.
– Тогда думай о будущем, – Жасмин поцеловала его.
Недолго грустил Алладин. Вскоре праздничные заботы закружили его, и он с головой окунулся в веселье. Ликовал и весь Багдад...
Ну вот, мой дорогой читатель, так могли закончиться приключения Алладина, если бы он не сдержал своего обещания, данного джину...
Глава 12а
Итак, мой дорогой читатель, ты вновь во дворце султана в великолепном тронном зале. Перед тобой султан в своих великолепных одеждах, красавица Жасмин, Алладин в грязных отрепьях и джин, на время покинувший свою лампу...
– Прости меня, Жасмин, – воскликнул юноша, – прости меня за мой обман.
– Он твой избранник, моя любимая дочь? Принц Али?
– Я не принц, – с горечью в голосе произнес Алладин. – О, султан, я сейчас тебе все объясню.
Жасмин бросилась к отцу и упала перед ним на колени.
– Я люблю этого юношу и мне все равно, принц он или бедняк, он храбрый или отчаянный, а главное, он справедлив и любит меня. Отец, позволь мне выйти за него замуж!
– Но закон гласит... – султан наморщил лоб, напряженно раздумывая, – ты можешь выйти замуж только за принца.
И тут в разговор вступился джин.
– О султан, о владыка вселенной, если проблема заключается только в этом, то ее нет. Одно желание молодого человека, и он станет принцем какой угодно страны.
– Нет, я не могу пойти на это! – воскликнул Алладин, хватая джина за руку. – Я обещал тебе, что ты получишь свободу, я обещал третье желание подарить тебе.
Султан не мог прийти в себя.
Какие-то джины, желания, чудесные превращения принца Али в Алладина, просьба дочери... Свет мерк у него перед глазами.
А Жасмин требовательно трясла его руку.
– Отец, он дал слово джину и должен его сдержать. Неужели ты хочешь, чтобы будущий султан нарушил данное им слово?
– Погоди, дочь. Если он возьмет свое желание и станет принцем, то он женится на тебе и потом сделается султаном. А султан, нарушивший данное им слово, не может быть султаном.