В скором времени раздался страшный рёв ста пятидесяти глоток. Гекатонхейры вскочили на ноги. Поначалу они только вырывали друг у друга из рук перчатки и шапки. Но дело быстро дошло до настоящей драки. В ход пошли кулаки, камни и шапки. Всю ночь город не спал, прислушиваясь к ужасающей битве, равной которой ещё не случалось у стен Багдада.
Могучие гиганты пустили в ход камни от стен, и глыбы летали, как ласточки над полем...
А утром раскрылась Земля и из неё вышла богиня. Увидев мать, гекатонхейры мигом присмирели.
– Котт! Гиес! Бриарей! Вам было сказано не ссориться. Марш домой и все по углам!!! Совсем испортили мне детей...
Джинн покатывался от смеха. Смеялся Абу, смеялся Яго, смеялся весь Багдад.
– В чём же был фокус? Как ты поссорил их, Алладин? – у джинна расширились от любопытства глаза и в них зажглись неоновые вопросительные знаки.
– Всё очень просто. Они не знали слова «мой». У них никогда не было ничего своего. Как только оно появилось, они поссорились!
– Так это могло быть всё что угодно?
– Конечно, но про шапки и рукавицы им было легче объяснить. А теперь отправляйся убирать лишние стены.
Джинн вздохнул.
Глава 7
ПУТЕШЕСТВИЯ ЧЕРЕЗ ВРЕМЯ
Марс чувствовал себя очень неуютно в царстве мёртвых. Под ногами крутился злобный Цербер, норовя ухватить одной из клыкастых пастей за икру. По сторонам разлетались скорбные тени живших. Марс узнал некоторых из них – некогда славных воинов. Они очень изменились.
Не то чтобы Марс испытывал сочувствие или страх смерти – ему были неведомы эти человеческие чувства. Но он хорошо помнил (как и все боги) участь Прометея, упрятанного в недрах Кавказа, или Сатурна, сброшенного Юпитером в Тартар. Он, конечно же, не погиб, будучи бессмертным, но кому хотелось находиться в этом мрачном подземелье вместо того, чтобы наслаждаться амброзией на Олимпе или битвами на Земле. Марс беспокоился за то, чтобы его не постигла такая же жалкая участь, если он не выполнит задание, на которое сам напросился.
– Плутон! – рявкнул он, чтобы прибавить себе бодрости. – Отгони своего пса, пока я его не пнул, а то он провалится глубже Тартара.
Плутон рассмеялся неприятным смехом, сидя на своём мрачном троне:
– Глубже Тартара провалиться нельзя, так что ему нечего терять, в отличие от всех живых. Зато живущим всегда следует опасаться, чтобы Цербер не стал их сторожем...
Марс хмыкнул, но не стал на всякий случай уточнять, на что намекает Плутон. По части чёрного юмора с ним не стоило состязаться.
– Приветствую тебя в твоём царстве, – вежливо сказал он. – Не очень тут уютно.
– Зато многолюдно, – снова неприятно пошутил Плутон. – Присаживайся, видеть тебя в гостях – большая честь для меня.
Марс снова подумал, что сам Плутон, что бы ни случилось, ничего не теряет. Что ж, придётся быть вежливым.
– Меня привёл сюда один важный вопрос.
– Я весь во внимании.
– Ты подкинул мне очень интересную идею насчёт этого Багдада. Мы все засиделись, пора бы поразмяться, повоевать, открыть для себя новые горизонты.
Плутон слушал непривычно красноречивого Марса всё с той же неприятно-насмешливой улыбкой.
– Вот я и говорю, – продолжал Марс, – всё идёт прекрасно, наша идея прошла на «ура». Легионы в Риме готовятся выступить, циклоп, наверное, здорово досаждает в этом самом Багдаде...
– Его унесла птица Рух к себе в гнездо.
Марс крякнул. Во-первых, он не представлял себе, что существуют такие птицы, которые носят в когтях циклопов, а во-вторых, он представил себе, какой скандал учинит теперь Нептун за своего любимца. Тем более, что Эол куда-то спрятался, а ветры и вовсе запропастились. Нептун уже несколько раз спрашивал, когда корабли смогут поднять паруса, а Тритон сможет устроить приличную бурю в океане.
– Н-да, не повезло. Надо будет вернуть его как-нибудь Нептуну, а к Багдаду послать ещё кого-нибудь.
– Я послал туда гекатонхейров.
– Что?
– Бриарея, Гиеса и Котта, – спокойно подтвердил Плутон.
– Но что там останется после них – вытоптанная равнина? Зачем нам она?
– Они только разрушат стены города и вернутся к матери-Земле.
– A-а... Но как ты осмелился отправить первенцев без ведома Юпитера? – Марс был весьма смущён: гекатонхейры были страшной силой и использовать их было опасно даже для богов; у него усилились неприятные предчувствия.
– А откуда ему узнать об этом? Ты скажешь? – снова эта улыбка скользнула по губам Плутона.
Марс откашлялся, он явно чувствовал себя не в своей тарелке: