– Надо бы навестить пленницу, – тихо проговорил Гиб.
– Бедняжка, знала бы она, что ей предстоит пережить, – никогда не осталась бы здесь, – отозвалась Лара. Она собиралась что-то еще сказать своему супругу, но вдруг так и замерла, открыв рот. Прямо перед ней висел тот самый ковер-самолет. Ошибки быть не могло. Правда, теперь он выглядел гораздо привлекательнее: двигал глазками, улыбался серебристым ротиком, и – уж чего совсем не ожидали хозяева – вдруг заговорил на чисто обезьяньем языке, причем с местным акцентом.
– Вы только не пугайтесь. Я случайно залетел к вам и услышал, о чем вы говорите.
– Ну и чудеса! – заухал Гиб. – Ты умеешь говорить по-нашему?!
Но, не обращая внимания на радостные и удивленные голоса обезьян, волшебный коврик продолжал:
– Так значит Абу – пленница? Она в беде?
Лара, шикнув на супруга, проговорила:
– Так ты прилетел за малышкой-иностранкой? Хорошо, мы покажем тебе, где она. – Лара грустно вздохнула и добавила:
– Вот только ваша Абу в клетке и ее охраняют стражники.
А Гиб, пристально разглядывая нежданного гостя, сказал:
– Но ты такой яркий, говорящий ковер, что я боюсь, наши зоркие соседи тебя заметят и донесут этому коварному Гамаду. Да облезет его шерсть и насмерть закусают блохи...
– Вижу, он и вам насолил, – заметил коврик.
– Да, видишь, пришлось сооружать квартирку заново, – отвечал Гиб. – Но это ерунда. Он оскорбил мою жену, при всем честном народе назвав ее хитрой воришкой и белым чучелом...
– Ну, ладно, давай не будем о грустном, – перебила их Лара, нам нужно придумать что-нибудь, чтобы помочь гостю.
– Никаких проблем нет, – сказал ковер-самолет и тут же растворился в воздухе.
– Эй, ты где? – удивились обезьяны.
– Да здесь я, – ответил волшебник, появившись снова, и добавил: – так что, все просто. Я исчезаю и меня никто не видит.
– Да, лихо это у тебя получается, – проговорил Гиб.
– Ну что ж, тогда вперед! – решительно сказала Лара и выбралась из шалаша. Гиб тотчас выскочил за ней и рванул было вперед, обгоняя супругу. Но та, остановив его, шепнула:
– Мы должны делать вид, что никуда не спешим, а просто вышли прогуляться. Иначе эти проныры что-нибудь заподозрят и станут следить за нами.
Чета обезьян, неторопливо покачиваясь на деревьях и болтая о всякой чепухе, незаметно приближалась к пленнице. И когда они миновали жилые места, Лара тихо позвала невидимого попутчика:
– Ты где, ковер-самолет?
– Я здесь, – отозвался коврик и дотронулся до носа глядевшей по сторонам обезьяны. Лара улыбнулась и, нащупав бархатистого невидимку, спросила:
– Как ты собираешься вызволить Абу?
– Я попытаюсь сделать так, чтобы стражники отошли подальше. А вы откроете клетку!
Обезьяны радостно заухали, и Гиб, отважно сверкая глазами, проговорил:
– Все будет сделано.
А Лара, хитро улыбаясь, добавила:
– Чувствую, утрем мы нос этому волосатому воображале.
Это она, конечно, имела в виду короля.
И вот все трое, осторожно пробираясь по зарослям заброшенного леса, подошли к пышному, густому кустарнику. Здесь Гиб и Лара обычно скрывались, поджидая, пока стражники отойдут от клетки. А тюрьма бедной Абу была всего в нескольких метрах от наблюдательного пункта, где остановились друзья. Двое лохматых красноносиков угрюмо стояли у сухого низкорослого деревца, где находилась клетка. А бедная пленница тихонько всхлипывала, глядя сквозь иглы и колючки своего проклятого жилища в ярко-голубое беззаботное небо.
Недолго думая, наш коврик легким ветерком подлетел к дереву и толкнул одного громилу. Тот огляделся по сторонам и, не увидев никого, кроме своего напарника, влепил ему затрещину.
– Тебе что, голову напекло? – рявкнул тот, ответив внушительной оплеухой. И красноносые верзилы так увлеклись, что не заметили, как упали на землю и лохматым клубком откатились от своего поста. Ничего не замечая, они продолжали драться, издавая угрожающие звуки. Под этот шумный аккомпанемент Гиб и Лара, еле сдерживая смех, подкрались к клетке и открыли ее.
Все произошло так быстро и неожиданно, что бедная Абу, растерянно глядя по сторонам, не решалась покинуть свою тюрьму. Тут летающий невидимка проявился всеми своими бархатниками у выхода и, подмигнув заплаканной бедняжке своими подсолнухами, прошептал:
– Быстрее, садись! Сохраняй спокойствие...
Обрадованная Абу мгновенно выпрыгнула из клетки прямо на коврик и, сверкая глазенками, прижалась к нему. Ковер-самолет хотел взлететь, но увидел, что Гиб и Лара стоят возле дерева и с опаской поглядывают то на него, то на дерущихся стражников. Те, между прочим, колотили друг дружку уже не так рьяно и готовы были в любую минуту остановиться...