И Властелин Маграбинии вынул из своих одежд небольшой предмет продолговатой формы. Он был сделан из какого-то диковинного материала серо-зеленого цвета, а сверху оплетен серебряными сверкающими паутинками.
– Это крышка для светильника. Я сам ее изготовил по древнему рецепту Священной книги Возмездия, – говорил Маграбинец, любуясь своим детищем.
– Как только Хатиб спрячется в лампу – ты сразу же закроешь ее. Он оттуда никогда не выберется и уже не сможет причинить тебе вреда. Открыть же магическую пробку под силу только мне.
Колдун замолчал и довольно заулыбался в предвкушении того, как он завладеет-таки всемогущим джинном. Затем он посмотрел на своего преданного слугу-марида и протянул ему сверкающую колдовскую пробку-ловушку. Проныра тут же всосал ее в свое черное нутро и продолжал внимательно смотреть и слушать.
– Но помни, – говорил колдун, – все, кто плывет на «Пилигриме» – простые людишки, которые в отличие от этого скверного мальчишки Алладина, не верят ни в какие чудеса и очень подозрительно относятся ко всему необычному. Так что смотри, не спугни их раньше времени. Делай все незаметно, без всяких штучек, все должно быть естественно и объяснимо, как в обычной жизни. Иди на все уловки, если даже придется погубить некоторых наших гостей до бури...
И тут в глубине зала зашевелилась Зубейда. Она все это время тихо и незаметно сидела на высоком троне, украшенном золотыми черепами и увитом живыми змеями, которые, как только хозяйка задвигалась, принялись шипеть, оскаливая свои хищные головки. Повелительница острова Теней внимала каждому звуку своего хитрого братца-колдуна и, когда он посмотрел не нее, проговорила резким хриплым голосом:
– А как же я? Ты всегда думаешь только о себе. Но посмотри на меня!
И она вытянула свои руки, которые были спрятаны в широких сверкающих рукавах ее темно-синего платья. И, о ужас, друзья мои, на них не было кожи: нечто жухлое, напоминающее паутину, обвивало кое-где костяшки ее пальцев с длинными острыми ногтями бледно-желтого цвета. А потом Зубейда подняла покрывало, скрывающее ее лицо, – оно было не менее ужасно. Все та же истлевшая паутина обтягивала ее череп, а в глазных впадинах злобно светились красные угольки.
– Ты готов рисковать моим лекарством, этими светлыми душами, что собрала для меня Злодейка-Судьба и с таким трудом заманила на корабль. Ведь каждый из них несколько раз откладывал рейс или хотел сесть на другое судно, – гневалась сестрица Маграбинца. – А теперь ты хочешь лишить меня их, отправив прямиком в Рай. Ты забыл, что они – мое спасение: я должна глотать светлые души, чтобы обретать плоть. Смотри, я стала совсем прозрачной...
Колдун хитро улыбнулся и, подмигнув Зубейде, сказал:
– Ну, выпьешь ты живительный сок этих душ и будешь несколько дней созерцать свою морщинистую кожу и седые тонкие волосы... Это лекарство для тебя очень слабое. Даже если бы к тебе попало не семь душ, которых ты дожидаешься, а семьдесят – это все равно ничего бы не решило. А у Алладина есть как раз то, что способно возродить тебя. Это средство наполнит засохшие жилы кровью, твои волосы станут как прежде, темные и курчавые, глаза заблестят, а морщины разгладятся, и ты забудешь о них навсегда, обретя вечную молодость.
– И что же это за средство?! – вскрикнула взволнованная Зубейда.
– Эликсир Фатимы, – ответил Маграбинец и, нахмурившись, пробурчал, – вся эта шайка во главе с Хатибом добралась-таки до слепой старухи. Она приготовила им снадобье, снимающее мое заклятье. Теперь они направляются сюда, чтобы расколдовать Жасмин...
Маграбинец затих, лицо его помрачнело. Он подумал о том, что красавица Жасмин, даже обращенная в тень, по-прежнему сторонится его. А когда она, спящая, но недоступная колдуну, обретает речь, то говорит о том, как ненавидит его. И, прервав течение этих мрачных мыслей, Повелитель Страны Ночи проговорил:
– Но я сделаю ее своей или погублю...
– Лучше бы сразу отдал строптивую мне, – отозвалась Зубейда, – а себе, братец, взял бы какую-нибудь красотку, вроде той вдовицы, что едет на «Пилигриме».
Маграбинец оживился и, поглядев на свою сестру, сказал:
– Вот видишь, каких верных слуг я могу лишиться... Вдова так ловко обвела вокруг пальца своего старичка, ведь до последней минуты он был уверен, что отравила его повариха и, умирая, благословил черную душеньку своей женушки, – колдун с сожалением вздохнул и продолжал, – я уже не говорю про капитана Хью или кока Билла, который давно питается людской печенью. Армия моих верных маридов сильно поредела. Ведь на земле в последнее время даже самые закоренелые грешники спешат раскаяться...