А в комнате, где лежала заколдованная принцесса, погасли свечи. Белое личико потемнело, контуры его растворились, и девушка превратилась в тень. Но даже эти прозрачные очертания показались Алладину прекрасными.
Юноша подался вперед. Ничто уже не задерживало его – стена исчезла.
Он подбежал к принцессе. На какое-то мгновение, прежде чем разделиться на множество теней, она увидела своего возлюбленного и, радость засветилась во всем ее облике.
– Жасмин?! – прошептал Алладин. Тень кивнула.
Но мгновение миновало, и множество бледных, едва заметных фигурок не замечая юноши, пробежали мимо. Алладин бросился вниз.
Но нечего было и думать о том, чтобы догнать эти призрачные быстрые тени.
– Но как же мне продлить короткое мгновение пробуждения? Она видела меня и слышала! Как собрать эти прозрачные повторения моей возлюбленной?..
Алладин присел на ступени замка и громко вздохнул. Абу, не произнося ни звука, взобралась на плечо хозяина и с грустью посмотрела на появившегося джинна. Тот присел рядом и весело подмигнул обезьянке. Это означало только одно: у Хатиба появилась какая-то идея.
– Мой господин, – проговорил он, – тень стремится найти своего хозяина. И эти бледные сестрички тоже ищут ее. Надо помочь им.
– Но как? Ведь только Жасмин – хозяйка своих теней, – проговорил юноша.
– Нужно сделать статую принцессы, – ответил Хатиб.
Глаза юноши озарились радостью.
– Хатиб, да ты самый-самый! Как же я не догадался, – тараторил он. – Двойник, отбрасывающий тень...
И Алладин посмотрел на всемогущего джинна в надежде, что сейчас он взмахнет рукой и статуя появится перед ними.
– Но ее ты должен сделать сам, – продолжал Хатиб.
– Из чего? – удивленно спросил юноша.
– Посмотри, вокруг полно того материала, с которым ты возишься с детства.
Алладин взял небольшой кусок серой липкой массы, которая чавкала по ногами.
– Да, это и в самом деле глина. Но я никогда не пробовал лепить человека, более того, красавицу-принцессу, – засомневался юноша.
Джинн нахмурился и, шевеля одновременно бровями и усами, возмущенно проговорил:
– Но, во-первых, твое сердце и твои глаза видят в Жасмин то, что недоступно другим. А во-вторых, вспомни: ведь ты лепил не только пузатые горшки, но и кувшины, и вазы, похожие на тела танцовщиц. А знаешь ли ты, что именно так, восхитившись красотой гибкого девичьего стана, человек и вылепил когда-то первый изящный сосуд?
И Алладин принялся за работу. Он долго мял холодную серую глину, освобождая ее от мелких камушков и сухой травы. Он согревал безжизненную массу теплом своих умелых рук и горячего сердца. И вот материал стал податлив. Проходили часы. Бесформенный кусок глины стал обретать очертания возлюбленной. Ее стройная фигура была изящнее любой вазы. А волосы, волнистые и длинные, дивным водопадом струились до самых пят. С каждой минутой статуя все больше и больше становилась похожей на красавицу Жасмин. Ведь ни у кого не было таких округлых форм, лебединой шеи... А вот и носик, такой же вздернутый, как у любимой, маленькие ямочки и эти полукруглые бровки – все было на месте...
Друзья ликовали. Они восхищенно смотрели на это чудо, рождающееся на их глазах из серой мертвой глины. И даже пугливые тени, забыв про свой страх, подходили все ближе и ближе.
А вот Маграбинец и его сестра не находили себе места. Их планы рушились. Властелин Страны Ночи сидел в полном одиночестве в чертогах своего замка. Он неотрывно смотрел в колдовской рубин, наблюдая за работой юноши. Маграбинец крутил свой камень и так и эдак, пытаясь уловить в работе Алладина хоть какую-нибудь неточность. Но сходство было просто поразительным. Статуя Жасмин выглядела необыкновенно живой и даже светилась во мраке, потому что подсохшая глина становилась почти белой. На мгновение колдуну показалось, что глиняная принцесса как-то насмешливо глядит на него. Маграбинец спрятал рубин и в отчаянии прошептал:
– Ну что же мне делать?! Они догадались: еще чуть-чуть и мое заклятие разрушится! Тогда я потеряю все.
Колдун засуетился. «Книга, книга! Ну, где же она?» – повторял он, открывая свои тайные сундуки. И вот он отыскал черный тяжелый фолиант и стал судорожно перелистывать страницы. А в это время его сестра Зубейда стояла на балконе самой высокой башни своего черного трезубца и в ужасе смотрела не белую статую, которая была уже почти готова.
– И все этот Хатиб, – скрипела ведьма, – не будь его, я бы уже давно завладела эликсиром, что прячет мальчишка на груди.