Теперь, когда страна приняла новую конституцию, ей нужен был новый, гражданский глава государства. Полтора месяца он разъезжал по стране и объяснял, что стал гражданским, на словах и на деле. И вот, еще одним воскресным утром, в присутствии международных наблюдателей, за него проголосовали девяносто девять целых и девяносто девять сотых процента избирателей. Именно девяносто девять целых и девяносто девять сотых, потому что сто процентов - это было бы уйя-уйя. Это вызвало бы пересуды (пересуды это когда люди болтают попусту, лишь бы сказать гадость о других, так написано в "Ларуссе").
И вот он стал самым настоящим, законно избранным, почтенным и всеми почитаемым президентом. Первым распоряжением, которое он издал в качестве президента, было распоряжение об отрешении от должности генерала Томаса Кионкпа как неблагонадежного (отрешить важного человека от должности значит уволить. Отрешить от должности как неблагонадежного - то есть такого, который собирается устроить заговор). Но тут возникли трудности. Томас Кионкпа не захотел подчиниться. Совсем напротив!
Вместе с высокопоставленными офицерами и чиновниками, принадлежавшими, как и он сам, к народности гио, Томас Кионкпа устроил самый настоящий заговор. И только чудом, каким-то чудом этот заговор не достиг цели. Только чудом, каким-то чудом Сэмюэл Доу остался жив. Сэмюэл Доу ответил на удар жестоко и беспощадно. Теперь у него были доказательства, был удобный случай, которого он так долго ждал. По его приказу Томаса Кионкпа подвергли ужасающим пыткам, а потом расстреляли. Люди из личной охраны Доу рассыпались по городу и перебили почти всех высших офицеров и чиновников Республики Либерия, принадлежавших к народности гио. А также их жен и детей.
Сэмюэл Доу был счастлив, он торжествовал, у него больше не было соперников, и теперь его окружали только краны, только люди из его племени. Республика Либерия стала государством кранов, одних только кранов. Но это продлилось недолго. К счастью, человек тридцать чиновников из племени гио сумели ускользнуть от убийц. Они бежали в Кот-д- Ивуар и выплакали свое горе местному диктатору Уфуэ-Буаньи. Уфуэ-Буаньи успокоил их и отослал к ливийскому диктатору, господину Каддафи, у которого имеется постоянно действующий лагерь для подготовки террористов. Целых два года Каддафи обучал тридцать чиновников из племени гио обращению с оружием и терроризму. Потом отправил их в Кот-дИвуар. В Кот-д- Ивуаре хорошо подготовленные гио попрятались по деревням на границе с Либерией. И сидели там тихо до роковой даты (роковой - значит отмеченный судьбой), 24 декабря 1989 года, до кануна Рождества 1989 года. В канун Рождества 1989 года, ночью, они дождались, пока пограничники в Буторо (это такой город на границе) напьются до беспамятства, а затем напали на них. Они быстро захватили пограничный пост в Буторо, убили всех пограничников и взяли их оружие. После этого они позвонили оттуда в Монровию, в генеральный штаб. Выдав себя за пограничников, они доложили генеральному штабу, что недавно отбили нападение на пост и просят прислать подкрепление. Генеральный штаб прислал подкрепление, солдаты попали в засаду, все до единого были убиты и кастрированы, а их оружие победители забрали себе. Теперь у повстанцев гио было оружие, много оружия. Вот почему принято говорить, а у историков писать, что межплеменная война пришла в Либерию этим вечером, в канун Рождества 1989 года. Да, война началась 24 декабря 1989 года, ровно за десять лет, день в день, до того, как произошел военный переворот в соседнем государстве, Кот-д- Ивуаре. И с этого дня неприятности у Сэмюэла Доу пошли крещендо, и так продолжалось до самой его смерти (крещендо - это значит, что они нарастали как снежный ком). Да, пошли крещендо, и так было до самой смерти, когда его убили, разрезав на куски. Об этом мы поговорим позже. А сейчас мне некогда. Ньямокоде (паскудство, паскудство)!
Чужаков в ОЛД встречали неласково. Так положено во время межплеменной войны. Оказавшись там, мы произнесли заранее заготовленную речь про Сэмюэла Доу. Мы говорили о его патриотизме и щедрости. О том, сколько добра он сделал всему либерийскому народу. О том, как он всем жертвует ради родины. Они слушали нас долго, внимательно, в благоговейном молчании. А потом попросили сдать оружие. Мы с готовностью отдали все оружие, какое у нас было. Они принесли Библию, Коран и фетиши. И мы торжественно поклялись, что мы не воры, что ни один из нас не вор. Потому что у них и так было достаточно воров, более чем достаточно, они устали от воровства. А затем они посадили нас в тюрьму. Щелк-щелк.
В тюрьмах ОЛД кормили мерзопакостно, а главное, очень скудно (мерзопакостно - значит отвратительно). Первым на плохие условия пожаловался Якуба. Он стал громко вопить: "Я григримен, я делаю самые сильные амулеты от пуль, чтобы пули свистели мимо!" Никто его не услышал. Он заорал громче: "Выпустите меня отсюда! А то я наложу на вас заклятие. Наложу заклятие на всех вас!" Тогда за ним пришли, но он сказал, что не уйдет без меня, и попросил разрешения взять меня с собой.
Нас отвезли в штаб генерала Бакли, Оники Бакли Доу. Генерал Бакли - это была женщина. (Полагалось бы сказать "генеральша". Но, если верить "Ларуссу", генеральша - это только жена генерала, а не сам генерал.) Итак, нас представили Онике Бакли Доу. Генерал Бакли рада была видеть Якубу. У нее уже был свой григримен, заклинатель фетишей. Но он не был мусульманином. Иногда она начинала сомневаться в познаниях и возможностях своего григримена. Но теперь, вместе с Якубой, их будет двое, и это должно пойти ей на пользу.
А меня отправили к маленьким солдатам. Мне показали мой "калаш". У нас был один "калаш" на пятерых, и тот, что достался моей пятерке, был новее того, который был у меня в НПФЛ.
В ОЛД хорошо относились к маленьким солдатам. Мы ели досыта, и притом еще могли заработать доллары, нанимаясь охранниками к золотоискателям. Я решил прикопить немного денег. Не стал весь мой заработок выбрасывать на наркотики, как делали другие дети-солдаты. На скопленные деньги я купил золота и спрятал его в одном из фетишей. Я хотел принести хоть что-нибудь моей тете, когда доберусь до нее. Фафоро (клянусь членом моего отца)!