— Хорошо, тогда приступим, — кивнул головой Реппо, и парни направились к ближайшему фиолетовому стручку.
— Поддерживай его
Отделить коконы-стручки от лианы Мимикриллуса оказалось не такой простой задачей. Они, как прочной пуповиной, были связаны с сине-зеленым деревом. Вязкая жидкость фонтанировала из лианы-пуповины. Лиана, как потревоженный удав стала извиваться, а космонавт внутри кокона задергался, издавая страдальческие стоны. Наконец, первый кокон был отделен. Вязкая зеленоватая жидкость быстро перестала течь, свернулась и стала похожа на желатин, а отверстие кокона полностью затянулось, не осталось даже следа.
Первый кокон был аккуратно уложен на электрокар.
Парни подошли к следующему кокону. Девушки, столпившиеся вокруг ствола Мимикриллуса, как потревоженный птичий базар, подняли такой вой и шум, что после четвертого снятого кокона работу пришлось прекратить.
— Дамочки! Еще раз вам повторяю, что вы совершенно свободны, — пытался вразумить обезумевших зеленых красавиц Остап. Все было бесполезно.
— Они, похоже, не понимают среднегалактического наречия, — пожал плечами Аллан.
А возбужденные дамочки уже не просто подвывали около ствола, а издавали какие-то угрожающие звуки. Несколько рьяных особ даже умудрились укусить Аллана и Остапа за руки, протянутые к очередному кокону.
— Да вы что, дуры, сбесились?! Мы вам свободу даем, а вы, безмозглые, кусаться! — прикрикнул на них Остап.
— Остап! Оставь их! Рабскую психологию просто так не убьешь. Этот Свенсон был для них богом. Не обращай внимание.
— Как не обращай, вон, твари за руку укусили.
— Ну и меня… До свадьбы заживет, — и парни отодвигая возбужденных сине-зеленых сородичей Нетлл, принялись снимать очередной кокон…
…Электрокар выехал из открытых дверей второго блока станции и по муравьиной тропе на полной скорости направился за ближайший холм к спускаемой капсуле. Девятнадцать фиолетовых коконов, уложенных в четыре ряда друг над другом, лежали смирно. Под влиянием света цвет коконов буквально на глазах стал более насыщенным, а их оболочка из мягкой и упругой стала превращаться в твердую кожистую структуру.
Гоги и Штангенциркуль встречали их около капсулы.
— Вы ранены? — профессор обеспокоено стал осматривать кровоточащие укусы на руке Аллана, — Надо срочно обработать обеззараживающим составом.
— Да пустяки… Давайте лучше перенесем спасенных в капсулу. Что-то мне не нравится, что с ними происходит, — Аллан указал профессору на кожистые баклажанного цвета неподвижные твердые коконы.
— Это просто защитная реакция, дайте, я все же осмотрю вашу руку.
— Потом, профессор! На звездолете всё и осмотрите.
Когда перегрузка коконов на капсулу была закончена, Остап подошел к Аллану:
— А что с девушками делать будем?
— А что-то еще надо?.
— Ну… — замялся Остап и сделал однозначно непристойный жест.
— Прекрати, — поморщился Реппо, — перевозбудился от их укусов? Свет мы им включили, двери открыты. Не пропадут.
Капсула взмыла ввысь и планета Z-6592 стала постепенно удаляться. Через час капсула пристыковалась к транспортнику «Клеопатра-7». Все коконы были перенесены в медицинский отсек.
— Для того чтобы коконы не повредились, их надо упаковать в эластобинт, пропитанный питательным раствором, — сказал профессор.
Аллан, Остап и Гоги принялись распаковывать широкие пачки бинтов, которые Штангенциркуль вытаскивал из шкафов. На упаковку девятнадцати коконов в эластобинты понадобилось еще часа два. После этого каждую получившуюся мумию еще запаковывали в плотные спальные мешки, в которых космонавты обычно находятся в состоянии стазиса. Только такая избыточная упаковка, по мнению профессора, могла гарантировать, что узники фиолетовых коконов будут доставлены на Буксон в целости.
Аллан хотел связаться с Зундлером, но вместо привычной картинки главного центра управления колонией-поселением была только рябь. Похоже, что метеорный дождь в том районе еще бушевал.
— Ладно, всем спать. Гоги, дежуришь первым, я тебя сменю, — сказал Реппо, оглядев уставших товарищей, — Завтра вылетаем на Буксон.
— Двигатели готовы, а траекторию изберем ту же, что и Зундлер, — отозвался Остап.
— Летим без всяких ухищрений. Реликтового излучения больше не будет… Я надеюсь… Вернее просто уверен.
Реппо проснулся от странного ощущения, что с ним творится что-то неладное. Аллан посмотрел на наручные часы — пора сменять Гоги. Тут взгляд его скользнул выше по руке. Что это? Место укуса на руке вздулось, стало твердым и сильно выделялось под тонким серебристым комбинезоном. Однако никакой боли не было.
— Что за чертовщина, — Аллан стянул комбинезон и осмотрел руку.
Укус затянулся, но место на руке приобрело зеленоватый оттенок и было пронизано какими-то тонкими пульсирующими прожилками. Лейтенанту пришлось идти в медотсек и будить профессора.
— Похоже, что со слюной вам в рану попала какая-то инфекция, — констатировал и так очевидный факт Штангенциркуль. — Без детального анализа ничего конкретного сказать не могу, но в любом случае вас надо временно изолировать от других.
— Меня изолировать?
— И не только вас, но и, возможно, Остапа! Его же тоже покусали эти девушки, охранявшие дерево Мимикриллуса, — профессор уже при помощи бесконтактного шприца взял образец из зеленеющего и пульсирующего вздутия на руке космонавта, — Аллан, побудьте пока здесь, а я схожу к Остапу и обследую его.
Через пять минут профессор вернулся в медицинский отсек.
— Ничего не понимаю. У Прокопенко все заросло, как на собаке. И никаких зеленых вздутий! Вообще ничего! Я на всякий случай, конечно, взял анализы и у него.
— Ладно, я зайду к вам после дежурства, — Аллан попытался встать с кушетки, но ноги его предательским образом подкосились. По телу с каждым ударом сердца растекалась усталость. Голова пошла кругом.
— Никаких дежурств! Аллан, нельзя себя вести, как мальчишка! Гоги сменит Остап. Он, по крайней мере, чувствует себя отлично.
— Но я…
— Вы, молодой человек, будете находиться в специальной камере до тех пор, пока я не выясню, что это за гадость к вам прицепилась, и как с ней бороться. Раздевайтесь!
Превозмогая усталость, Аллан стянул с себя комбинезон и улегся на кушетку поверх специальной антитоксичной эластопростыни, расстеленной профессором. Она была вся пронизана нанокапиллярами, которые при соприкосновении с телом человека начинали поглощать из него токсины, одновременно вводя специальный состав. Такие простыни обычно использовали при сильных токсических отравлениях. Абрам Иосифович плотно обмотал пульсирующее вздутие на руке Реппо эластобинтом.
— Выпейте вот это, — профессор протянул Аллану мензурку с прозрачной жидкостью, — Это успокаивающее и иммуномодулирующее средство.
Аллан залпом выпил немного терпкую сладковатую жидкость. Голова продолжала кружиться, а глаза стали слипаться, и космонавт-исследователь стал проваливаться в полусонное полубессознательное состояние. Вокруг него витали какие-то призрачные образы: то профессор Штангенциркуль укоризненно качал головой, то вместо него появлялась зеленоватая девушка и страстно целовала его в губы, то вдруг ее место занимала Зоа, и ее мелодичный голос звенел, как арфа в его ушах…
Когда Аллан уснул, профессор укутал его с головой в эластопростынь. Потом, чтобы обеспечить плотное прилегание нанокапилляров к телу пациента, поверх простыни намотал несколько слоев эластобинта. В завершении всего кушетку накрыл прозрачный изолирующий колпак с автономной системой вентилирования и очистки воздуха. Теперь Аллан отдаленно напоминал древнеегипетского фараона, помещенного в саркофаг. Еще раз все проверив, профессор отошел от Аллана и занялся анализом крови Реппо и Прокопенко.
— Феноменально!!! — услышал возглас Штангенциркуля Остап, заглянувший в медотсек перед заступлением на дежурство.
— Профессор, что там с Алланом? — взволнованно спросил Прокопенко, видя забинтованное тело друга, неподвижно лежащее под стеклянным саркофагом.
— Просто феноменально!!! — бормотал профессор, разглядывая что-то на экране.
— Профессор!!!
— А! Это вы, молодой человек?! Вы просто не представляете, что это такое! — профессор потянул Остапу к экрану. — Смотрите!