Старшина оркестра успевает отмахнуть музыкантам, те соскакивают в вертикальное положение…
— Ор-рке-естр-р, смир-рна!.. — Громко командует старший прапорщик, и грациозно печатает несколько шагов на встречу дирижеру. — Товарищ подполковник, за время вашего отсутствия в оркестре происшествий не произошло… Старшина оркестра старший прапорщик Хайченко.
Подполковник, выслушав, преувеличенно требовательно оглядывает всех музыкантов, потом здоровается:
— Здравствуйте, товарищи музыканты!
— Здра-жилай-таарищ-под-поковник! — как на «зачет», рубят музыканты.
— Вольно! Садитесь! — разрешает дирижер, снимает фуражку, проходит к своему заместителю, здоровается с ним за руку.
— Что нового?
— Да нет, ничего, — отвечает Хайченко. — В наряд только вот по Округу со следующей недели идем. А так все в порядке.
— Ага, кобыла, значит, околела… — тонко шутит дирижёр. — А в остальном, прекрасная маркиза… Так, да?
Старшина пожимает плечами — он-то при чем!
Подполковник внимательно, как учитель группу двоечников, одного за другим оглядывает подчиненных, расчёсывает при этом свои не очень, скажем, густые волосы. Закончив с укладкой прически, чуть в сторону, шумно продувает расческу, неторопливо обхлопывает поочередно погоны — пылинки, чёрт их бей! — недовольно при этом морщится. Закончив привычный ритуал подготовки к занятиям, потирая руки, проходит, присаживается за свой дирижерский пульт. Музыканты, ухмыляясь одними глазами, наблюдают обычную утреннюю дирижерскую разминку, молчат.
Всё как всегда. А ведь еще только понедельник!..
— Я тут вчера вечером телевизор случайно смотрел… — будто ни к кому не обращаясь, замечает подполковник. — И как обычно на рекламе переключил туда-сюда кнопки… на шестую программу. — Дирижёр на пальцах показал, как он это сделал. Выдержал паузу. Его слушали очень внимательно. Внимательнее важного правительственного сообщения. Понимали — неспроста. — Вдруг вижу… — продолжил офицер. — Да-да!.. Кого бы вы думали? — подполковник закрутил головой, ожидая ответа. Музыканты оркестра, изобразив искреннее любопытство, насторожённо молчали. Грешков, конечно, у всех было предостаточно, но телевизор!..
— Кого? — Не выдержал старшина Хайченко.
— Маргарет Тэтчер, наверное, — осторожно подсказал Кобзев и легализовался. — Да, товарищ подполковник?
— Нет, Кобзев, — с ноткой горечи возражает дирижёр. — Не угадали последнюю букву. Её бы я не заметил. А вот… товарища рядового Смирнова, нашего музыканта, представьте себе, да.
— О-ого!.. — по оркестру прошла волна восторженного удивления.
— Стриптиз наверное там наш срочник пок…
— Мальцев! — не давая договорить, возмущённо обрывает старшина. — И вы туда же… Прекратите здесь паясничать, понимаешь, все… в конце концов.
— Да, Мальцев, — урезонивая, согласился со старшиной дирижёр. — Стриптиз бы может и ничего… Наоборот, он за какое-то профтехучилище на фортепиано играл.
— Как это? Когда это? — подскочил старшина. Глаза у него округлились. — Может ошибка, товарищ подполковник. Я увольнение не давал. Какое ещё профтех…
— И мне тоже интересно, товарищ старшина, узнать, — намеренно равнодушно-рассеянным взглядом глядя на испуганного старшину, холодным тоном перебивает дирижёр, — как это, вдруг, наши срочники свободно занимаются в городе концертной деятельностью, понимаешь. В нарушение устава, а!
— Этого не может быть, товарищ подполковник, это ошибка, — не на шутку взволновался старшина. — Это совпадение. А какая программа?..
— Си Эн Эн, наверное…
— Кобзев! — как ужаленный вновь взвивается старшина. — Да что ты будешь с ними делать…
— Да! Я вас наверное удалю сейчас, Кобзев! — тем же, загадочным тоном, миролюбиво грозит дирижёр.
— Виноват, товарищ подполковник.
— То-то, — тяжело вздыхает дирижёр, и обращается к своему помощнику, старшему прапорщику Хайченко… — И знать не хочу, товарищ старшина, и разбираться в этом не буду, когда это было, какая там программа… Я пока что не слепой, и товарища срочника Смирнова как-нибудь уж, извините, различу… Тем более его работу. — Грустный взор дирижёра перемещается на провинившегося срочника. — Так вот, товарищ Смирнов, хоть вы у нас и молодой совсем солдат, но я вынужден наказать вас со всей строгостью, как вы понимаете. — Состав музыкантов с грустью и сожалением смотрел на молодого срочника: ну как же ты, батенька, так засветился-то! Смирнов, опустив голову стоял молча. — Объявляю вам… — произнёс со вздохом дирижёр и задумался, подбирая приемлемую по «весу» цифру, потом озвучил её. — Пять нарядов вне очереди.