Блестящая карьера и ее издержки
- Нет-нет, не извиняйтесь, г-н Штольман... Яков Платоныч, не так ли? – я понимаю, это ваша служба, - произнесла каким-то исплаканным голосом Зинаида Петровна, - прошу вас садиться... Хотя я, кажется, уже рассказала вам все, что помню, об этом вечере..
- Я хотел бы спросить вас о другом. Скажите, в каком министерстве служит ваш муж?
- В министерстве N.
- Давно ли?
- Года два...
- Он на хорошем счету?
- О да! Его все хвалят. Мой отец им весьма доволен, говорит, всем бы такое усердие в карьере - далеко пойдет, - Зинаида произнесла это с гордостью.
- Простите, а ваш отец работает в том же министерстве?
- Ну да! Он служит в должности товарища министра...
- Простите, так ваша девичья фамилия?..
- Бортнянская, - Зинаида улыбнулась.
- То есть Бортнянский Петр Александрович – ваш батюшка?!
- Ну да, - она снова слабо улыбнулась. – Вы знакомы?
- Не очень близко, - вежливо улыбнулся Штольман. - Но по службе мне приходилось иметь дело с вашим батюшкой... А как давно вы замужем?
- Примерно полтора года... но я не понимаю, какое отношение все это имеет к вопросу об убийстве несчастной г-жи Обуховой?
Штольман промолчал. Годы службы приучили его бесстрастно смотреть и на покойников, и на убитых горем родных; безо всяких эмоций он заученно произносил «Мои соболезнования»... но эту женщину ему сейчас стало вдруг безумно жалко.
- Простите, а за последние полтора года ваш супруг, как я понимаю, успел подняться по карьерной лестнице?
- Вы намекаете, что мой батюшка сделал ему протекцию? Поверьте, - горячо заговорила она, - если даже и так, то это не умаляет труда и заслуг моего мужа. Порой талантливый человек трудится, как пчелка, а не него и внимания не обращают... годами...
- Да-да, - пробормотал Штольман, - так бывает... Человек тянет лямку, а ему говорят – ну и тяни себе дальше...
- Я вижу – вы понимаете, - кивнула Зинаида.
- И, как я понимаю... у вашего мужа прекрасные перспективы карьерного роста?
- Да, сам министр относится к нему весьма доброжелательно. Видите ли... последние два месяца здоровье моего папеньки сильно пошатнулось. Он подумывает об отставке... и в таком случае Аркадий Валерианович может вполне рассчитывать занять его место... он так талантлив...
- Вы так тепло говорите о своем супруге, - медленно произнес Штольман, глядя Зинаиде прямо в глаза, - вероятно, вы очень счастливы в браке?
Это простой вопрос застал Зинаиду врасплох: она, видимо, хотела сказать что-то вроде «Да, конечно», - но увы! – наше тело порой предает нас. Зинаида быстро отвернулась, но Штольман не мог не видеть, как глаза ее наполнились слезами...
- Еще раз прошу извинить меня за беспокойство, - вздохнул Штольман, - честь имею...
Ну что ж, - подвел итог Штольман, выходя на оживленные петербургские улицы, - вот это уже мотив, и мотив реальный. Однако наличие мотива еще не означает доказательства вины... И – самое главное – зачем нужно было доходить до таких крайностей – почему бы не попытаться решить все мирным путем?
Сожженное письмо
- Анна Викторовна, - промолвил Штольман, когда дело за ужином дошло до десерта, - не томите, скажите уж свою новость...
Анна тихо рассмеялась.
- Как вы догадались?
- Да уж изучил немного любимую жену, - вы все это время еле сдерживались, что бы не начать рассказывать...
- А, ну да, - Анна с аппетитом уплетала пирожное, отламывая ложечкой нежные кусочки бисквита. - Я сегодня решила-таки вызвать дух Ариадны. Спросила, кто ее убил. Но она молчит... и, похоже, то ли сама не знает, то ли не хочет говорить...
- Тогда в чем суть новости?
- А вот! Мне было видение – как она читает какое-то письмо, потом прижимает его к лицу, вроде как от полноты чувств – а потом сжигает его на свече... Письмо, понимаете?
- Если она его сожгла, нам от этого письма мало проку, не находите?
- А это как сказать. Я вот подумала: этот, ее убийца, Аркадий...который прислал ей любовное письмо... он же не знает наверняка, что письмо сожжено?
Наступила пауза.
- Постойте, дорогая моя, - пробормотал Штольман, - а почему вы решили, что убийца – г-н Печерников?
- Да очень просто! Я сама себе поражаюсь – как я не поняла сразу. Он же в разговоре с Ариадной сказал, что уже сообщил Зинаиде о своем желании ее бросить и уехать за границу... И только сегодня я задумалась – а когда он ей об этом мог сказать? Не за столом же – не во время ужина в гостях! А сразу после десерта я вышла на веранду, а она уже стояла там – то есть, после ужина он тоже ей сказать не мог. Так когда же?
- А может быть, еще дома?
- Ну Яков Платоныч, - протянула Анна, - неужели после такого ... оскорбления... дама вот так запросто поедет на ужин к сопернице, которая увела у нее мужа?
- В таком случае – когда же он сказал?
- А он вообще жене ничего не говорил, вот в чем все дело! Он солгал Ариадне. И вот эта ложь у меня и вызвала серьезные подозрения... зачем ему врать?
- И зачем же?
- Затем, что Ариадну уже тогда планировал убить... убить раньше, чем она сама побежит докладывать его жене – она этим грозилась... Что вы так задумались?
- А почему Зинаида была так расстроена, если ей ничего не было сказано?
- А она, по-моему, и так все знала... женщины догадливы... Это Аркадий, вероятно, наивно полагал, что жена не в курсе его похождений.
- А почему он не мог просто сказать Ариадне, что все кончено?
- А вы думаете, любой женщине можно сказать такое – без неприятных для себя последствий? – Анна улыбнулась. - Тем более такой даме, как Ариадна!
- А какой была Ариадна? – Штольман приподнял брови.
- Фантазерка, - Анна облизнула чайную ложечку. – Что вы смеетесь, Яков Платоныч?
- Вы меня удивили. Уж какую угодно характеристику я был готов услышать в адрес этой дамы от другой женщины, но – фантазерка?
- А вы знаете, что она сказала мне? Что мы с вами наверняка поженились по сватовству, а не по любви. И хотя я удивилась, она меня и слушать не стала, и, как я поняла, растрезвонила всем гостям на этом вечере, что мы женаты не по любви... Понимаете? Она сама что-то придумывала, и сама тут же верила в придуманное, причем верила – так, что не переубедишь никакой силой... Я просто уверена, что она придумала для себя, что у них с Аркадием – «великая любовь». Что если она влюблена в Аркадия, то он, уж конечно, отвечает ей взаимностью, и готов пожертвовать ради нее всем на свете... В том числе налаженной жизнью...
- И карьерой, - пробормотал Штольман.
- Ну, я не знаю, какая уж там у него карьера, - Анна беспечно махнула рукой, - но Ариадна была уверена, что Аркадий просто мечтает, как бы признаться во всем жене. И настойчиво предлагала свои услуги – а давай я ей скажу, если ты стесняешься...
- Ах, вот как?!
- Да, я сама слышала...
- После чего его карьера была бы кончена совершенно. Знаете, что я выяснил сегодня? Что его супруга – дочь его непосредственного начальника, товарища министра в том министерстве, где он служит. Что женился на ней только по той причине, что карьеру без связей не сделаешь... А после развода и скандала тесть не только не продолжал бы его поддерживать – да он бы просто его вышвырнул из министерства...
Наступила пауза. Потом Анна пробормотала:
- Так вы, Яков Платоныч, тоже, получается, вышли своими путями на Аркадия?
- Да, мотив у него был... но наличие мотива не означает факта преступления. Это еще надо доказать, а с доказательствами у нас ... не очень.
- А вы знаете, Яков Платоныч... – Анна издала смешок, - я вот все про то письмо думаю... Не предложить ли нам Аркадию Эрнестовичу купить его за большие деньги?! И припугнуть, что если не купит, так мы его тестю наябедничаем...
Штольман рассмеялся.
- Маленькая авантюристка, вот вы кто... Предложить купить пепел, рассыпанный по ветру... И какой в этом смысл? Даже если он придет с деньгами за письмом, мы докажем тем самым только факт его связи с Обуховой, но не факт убийства...
- А вот интересно, - задумчиво промурлыкала Анна, вытирая губки вышитой салфеткой, - если предложить ему купить это письмо за очень-очень большие деньги, которых у него точно нет и быть не может... Кого он попытается убить – шантажиста или своего тестя?
Штольман замер. Задумался, словно что-то вспомнив...
- Как вы сказали, дорогая? Убить тестя? Интересная мысль...