— Не переживай. Я уже счёт потеряла бредовым идеям, которые посещали меня в связи с этим расследованием. Не в том смысле, что твоя идея была бредовой, нет-нет, Эллен, но…
— Всё нормально, тётя Дез, я не обиделась. Ну ладно. Куда мы отправимся дальше?
Я улыбнулась этому «мы». А затем объявила, придав своим словам должный драматизм:
— Отправляемся прямиком к Барри Лундквист. Убийца — она.
— Шутишь? О боже… С чего ты взяла?
Я поведала о мыслительных процессах, которые привели меня к этому заключению. Выслушав, Эллен робко спросила:
— А ты… уверена, что это была Барри?
— Всё сходится, разве не видишь? А что? Почему спрашиваешь?
— Наверное, ты права — ты ведь всегда права. И вроде бы такое возможно… — Она умолкла.
— Так что тебя тревожит?
— Просто я подумала, как это ужасно для миссис Корвин — одна внучка убила другую. Ты ей уже сказала?
— Нет. И не скажу, пока не поговорю в понедельник с Барри.
И тут до меня дошло: с прошлого вечера я усиленно напрягала мозги, изобретая способ разоблачить убийцу. А ведь очень скоро мне предстоит по-настоящему тяжкая работёнка: придумать, как сообщить жуткую новость клиентке.
В начале восьмого, прикупив по пути домой еды, я уже стояла перед дверью своей квартиры. И едва повернула ключ в замке, зазвонил телефон. Плюхнув авоськи прямо на пол, я бросилась к аппарату и ухитрилась схватить трубку за секунду до того, как включился автоответчик.
— Что ты там возишься? — ворчливо спросила моя соседка Барбара Глисон. — Я уже хотела бросить трубку.
— Погоди минутку, а? У меня в коридоре сумки с провизией валяются. — Забрав свою поклажу, я вернулась к её вопросу: — Только-только вошла. А что ты волнуешься — оставила бы сообщение на автоответчике.
— Терпеть эти агрегаты не могу, сама знаешь. — Вообще-то я не знала: за симпатиями и антипатиями Барбары не уследишь. Единственное, в чём я уверена. — Это что у Барбары есть твёрдое мнение по любому вопросу. — Хотела предложить тебе перекусить и сходить вечерком в кино.
Я быстренько прикинула. Погулять и развеяться было бы неплохо; останься я в четырёх стенах, доведу себя до безумия. Кроме того, последние пару раз, когда Барбара меня куда-то звала, я отнекивалась, и не хотелось обижать подругу — решит ещё, будто я её избегаю.
— С удовольствием.
— Вот это сюрприз! — не без ехидцы воскликнула она. — Я думала, вдруг у тебя опять какие-нибудь планы с племянницей. А что бы ты хотела посмотреть?
— Ну… — Я боялась вылезать с предложениями, поскольку нам с Барбарой нравятся разные фильмы.
— Никак не сообразишь?
Ладно, сама напросилась.
— По-моему, «Четыре свадьбы и одни похороны» — любопытный фильм.
— Согласна.
— А ты что хотела предложить?
— Да есть один замечательный иностранный… Нет-нет. Решено, идём на «Свадьбы и похороны», — великодушно сообщила она.
Я настояла, чтобы ресторан выбирала Барбара. Разумное решение, ибо я не сомневалась: именно так она и собиралась поступить.
Мы поужинали в милом заведении в районе Шестидесятых улиц, неподалёку от кинотеатра. Даже не потрудившись заглянуть в меню, Барбара заказала салат из кукурузы.
— Он здесь очень вкусный, — с нажимом объявила она, подразумевая, что я должна последовать её примеру.
Кивнув, я продолжала сосредоточенно изучать меню. Через пару минут возле нашего столика материализовалась официантка.
— Мне, пожалуйста, жареные креветки с жареной картошкой, — попросила я.
Барбару едва не хватил удар. Даже не став дожидаться, пока официантка отойдёт за пределы слышимости, она запричитала, яростно тряся головой, цокая и фыркая:
— Ох. Дезире, Дезире! Ты хоть представляешь, как вредна жареная пища для сосудов?! — Я промолчала — предпочитаю о таких вещах не думать. — Не слышу ответа. Представляешь? — не унималась она. (Барбара преподаёт в третьем классе и, по-моему, порой забывается и путает окружающих со своими учениками.)
Само собой, я прекрасно понимала, что удостоюсь лекции, едва она услышит слово «жареный» либо его производные. Но обычно я пропускаю нравоучения мимо ушей, напоминая себе о многочисленных чудесных качествах подруги, в том числе какая она удивительно тихая соседка (что уже немало, если учесть, что дом у нас с картонными стенами). И, честно говоря, не знаю, что за бес в меня вселился в тот вечер, — а может, и знаю. Короче говоря, я подлила масла в огонь.
— Слушай, Барбара, — прошипела я. — Не сомневаюсь, что ты исходишь из лучших побуждений, но я ненавижу кукурузный салат. А ещё больше ненавижу, когда мне усиленно навязывают кукурузный салат. И вообще что бы то ни было навязывают. Я заказала жареные креветки, потому что мне хочется поесть жареных креветок. Возможно, завтра я поужинаю исключительно здоровой пищей, но если и так, то только потому, что сама так захочу.
Барбара была в шоке.
— Извини, что расстроила тебя, — пробормотала она, краснея, — но я же забочусь о твоём благе.
— Знаю. Ты тоже извини, просто у меня…
— Всё, с этого момента не скажу ни слова и не стану вмешиваться, какую бы гадость ты ни запихивала себе в желудок! — объявила она. — Обещаю.
— Послушай, Барбара…
— Поделом мне, за мою же заботу! — с надрывом в голосе заключила она.
И что вы думаете? В итоге я оказалась виноватой.
Фильм мне очень понравился. А Барбара, как я и подозревала, откровенно скучала. Плюс ко всему ей подпортила настроение наша лёгкая перебранка за ужином. Так что мне даже не пришлось спрашивать, какого она мнения о картине.
— Идиотский сюжет, и я не выношу Хью Гранта. — объявила Барбара, едва мы вышли из кинотеатра.
— Неужели? А по мне, так он очень даже привлекательный, несмотря на то что красавчик. — Учитывая моё пристрастие к недокормленным коротышкам жалкого вида, данное замечание было не только здравым, но и не лишено юмора. Во всяком случае, мне так казалось, я даже слегка хихикнула. Однако на лице Барбары не дрогнул ни единый мускул.
— Знаешь, кто по-настоящему привлекателен? — риторически вопросила она и упомянула какого-то французского актёра, о котором я слыхом не слыхивала и чьё имя не могу произнести.
Но мне так хотелось плеснуть бальзама на её раненые чувства, что я с энтузиазмом подхватила:
— Уж это точно, кто бы спорил! — И довесила: — Жду не дождусь, когда выйдет его следующий фильм.
— Вроде бы недели через две, — известила меня Барбара. — Обязательно сходим посмотрим. — И улыбнулась.
Мы снова были друзьями.
Глава 32
Ужин и поход в кино с Барбарой оказались самыми приятными событиями уик-энда.
Большую часть субботы я провела за грязной работой, которой занялась бы Чармейн (это моя приходящая раз в две недели уборщица, не являвшаяся моему взору уже несколько недель, что боюсь не узнать её при встрече), соблаговоли она почтить меня визитом. Вечером я пришила пару оторвавшихся пуговиц, отполировала ногти и выгладила несминаемую (ха, если бы!) блузку — и всё это на расстоянии нескольких метров от орущего телевизора.
Надо сказать, что хотя меня никогда особенно не вдохновляла чистка унитаза, но я рада, что время от времени имею возможность заняться всем этим — в смысле, личными делами. Порой прямо-таки горю желанием посвятить с толком несколько часов самой себе. Но сейчас, когда впереди мрачной тенью маячила и лишала покоя грядущая встреча с Барри, я тщетно мечтала найти что-нибудь более отвлекающее, нежели пуговицы. А главное, терзала мысль: если я и ухитрюсь каким-то образом не довести себя до ручки в субботу, надо ведь будет ещё прожить и следующий день.
Примерно около полудня в воскресенье обозначился Стюарт:
— Привет, Дез. Давно собирался позвонить, узнать, как ты.
Я ответила, что у меня всё хорошо. И тогда он сообщил, что у него тоже всё хорошо. И с Гретхен всё хорошо. И у его племянника (того, который без ума от команды «Рейнджерс») тоже всё хорошо. Когда мы выяснили, что у всех всё хорошо, повисло неловкое молчание. Наконец Стюарт сказал: