Щёки Барри, и без того щедро нарумяненные, заполыхали ещё ярче.
Ага, я попала в точку!
— Но это же нелепо! Даже если бы Кэтрин действительно что-то увидела и даже если б я была на сто процентов уверена, что она расскажет об этом бабушке, я бы пальцем её не тронула! — горячо воскликнула Барри. — Ни за что на свете!
Помните, я уже говорила, что придумала кое-какой план. и если поначалу не возлагала на него особых надежд, то теперь начинала думать, что он может сработать.
— Послушайте, миссис Лундквист, — начала я необычайно участливым тоном, — я не считаю, что вы убили свою сестру намеренно. На мой взгляд, в тот день вы просто играли с ней и зашли слишком далеко. Это был несчастный случай — трагическая случайность. Но вы были так потрясены содея… случившимся, что не смогли заставить себя рассказать, как всё было.
Разумеется, на самом деле на языке у меня вертелось совсем другое. Мне хотелось проорать ей в лицо, что она гнусная убийца, которая разделалась со своей несчастной младшей сестрой ради нескольких вшивых долларов — пусть даже ради нескольких миллионов вшивых долларов — и ради своего сыночка, такого же гнусного и ничтожного, — ясное дело, благодаря мамашиным дрянным генам. Но мне хватило ума понять: никаких реальных доказательств того, что было совершено преступление, нет. А уж тем более улик, изобличающих эту женщину. Так что самое большее, на что можно надеяться, это вырвать у неё признание в непредумышленном убийстве.
Однако признания не последовало. Я услышала совсем другое:
— Всё было не так. По той простой причине, что я не имею никакого отношения к смерти Кэтрин.
— Думаю, вам следует знать, — объявила я, — что нашёлся свидетель, который видел, как вы входили в дом сразу после того, как экономка отправилась в магазин. — Представьте, я даже не покраснела.
— Вы лжёте! — с жаром возразила Барри.
— Нет, не лгу! — столь же горячо парировала я. Как она смеет порочить моё честное имя!
— Что ж, в таком случае солгал тот, кто якобы меня видел. Или же ошибся.
— Подумайте хорошенько, миссис Лундквист, — гнула я своё. — Если я пойду в полицию с тем, чем располагаю, вам светит ох как надолго оказаться за решёткой. Лет двадцать гарантирую, а то и тридцать. Кроме того, я намерена отчитаться перед клиенткой. Так что если даже по какой-то причине полиция не примет надлежащих мер, их примет ваша бабушка, можете поспорить на несколько миллионов. А следовательно, вы лишите Тодда финансовой поддержки, в которой так нуждаетесь ради него. — Тут Барри попыталась что-то вставить, но это вряд ли усладило бы мой слух. Поэтому пришлось слегка повысить голос: — Однако, с другой стороны, если вы признаетесь. что Кэтрин погибла в результате несчастного случая, вам дадут наверняка не больше пары лет. — Поймав испепеляющий взгляд Барри, я тотчас поправилась: — Возможно, вас вообще не посадят в тюрьму. Плюс к тому, мне будет совсем не обязательно рассказывать клиентке о ваших отношениях с Сондрой Кинг. — Чем плохие аргументы? Мне они вполне нравились, особенно последний: — И если вы убедите свою бабушку (а в этом я вам помогу) в том, что бесконечно сожалеете о случившемся и раскаиваетесь, что не пошли сразу в полицию, пожалуй, вам не придётся беспокоиться о потере денег.
Не поймите меня превратно. Сделка, которую я пыталась заключить, меня вовсе не радовала. Моя бы воля, Барри Лундквист отправилась бы на электрический стул и поджарилась до хрустящей корочки! (Понимаю, что это звучит жестоко, но говорю, что думаю.) Однако на деле самое большее, на что приходилось надеяться, — это заставить её ощутить хотя бы привкус возмездия, которое она вполне заслужила.
Конечно, если б мы до чего-то договорились, это значило бы, что я не смогу быть до конца честной с женщиной, которая меня наняла. И живи мы в идеальном мире, это наверняка бы очень меня тревожило. Но ведь в идеальном мире люди не убивают себе подобных, тем паче невинных детей. И кроме того старенькой и больной миссис Корвин было бы куда легче пережить такую трактовку событий, нежели правду.
В общем, я решила не гнаться за журавлём и удовольствоваться синицей в руках, стараясь при этом не слишком казниться.
Реакция Барри на моё предложение была неожиданной.
— Вы всё сказали? — нелюбезно вопросила она.
— Ах да, чуть не забыла. Разумеется вам придётся отрицать свою причастность к предыдущему покушению на Кэтрин, иначе никто не поверит в несчастный случай.
— Да-да, понимаю. А на ваш взгляд, два этих события связаны между собой, верно?
Не на ту напала, так я и призналась!
— Ну… думаю, это не исключено. Но… э-э… разумеется, я не совсем уверена, так что рассматриваю это лишь как возможность.
Словно не слыша моего жалкого лепета, она с вызовом продолжала:
— Но в таком случае вы не можете быть уверены и в том, что я убила её случайно, не так ли?
— Ну… это не…
— Миссис Шапиро, пожалуй, мне стоит кое о чём сказать. — С надменной ухмылкой Барри встала. — В день, когда Кэтрин чуть не сбила машина, я была в Милуоки. В командировке. И это вы можете проверить у моего босса, у моего клиента, а также у трёх сотрудников, которые ездили вместе со мной. — И, сделав несколько шагов, вырвала листок из блокнота, укреплённого прямо под навесным телефоном. — Сейчас запишу вам их номера.
Глава 33
Само собой, взявшись за это дело, мне следовало перво-наперво проверить местонахождение каждого из подозреваемых в момент инцидента с автомобилем. Ну да. следовало. А теперь назовите меня идиоткой. И скажите, какая я небрежная, невнимательная и как по-дурацки вела расследование. Говорите-говорите, всё равно не придумаете ничего такого, что бы я сама себе уже не сказала. Причём в куда более крепких выражениях. Уж поверьте, будь это анатомически возможно, я б с такой силой дала себе пинка под пухлый зад, чтоб долетел до Лос-Анджелеса.
В свою защиту — а в этом праве мне никто не откажет — могу сказать одно: кое-какие ошибки, допущенные мною в ходе расследования двух предыдущих убийств, были гораздо серьёзнее.
Раз сто пятьдесят извинившись перед Барри Лундквист, я печальной тенью, чуть ли не в слезах, покинула её дом, униженная и раздавленная.
Даже в вестибюле собственного дома, роясь в поисках чёртова ключа — который, как водится, притаился на самом дне моей огромной и набитой всякой всячиной сумки, — я продолжала ругать себя последними словами, как вдруг сообразила, что несколько поспешила реабилитировать эту особу.
А что, если, спросила я себя, у Барри Лундквист имелся сообщник?
Кандидатура напрашивалась сама собой: её разлюбезная подружка. Сондра Кинг. Чем больше я над этим размышляла, тем вероятнее казалось, что эти двое сговорились убить Кэтрин. А нащупав блудный ключ, я уже утвердилась в своём мнении.
Ну конечно! Несомненно. Как же я сразу не додумалась!
Разумеется, прежде всего следовало проверить, где находилась Сондра Кинг в момент несостоявшегося наезда. Я была уверена, что она не сумеет представить удовлетворительный ответ. Во всяком случае, удовлетворивший бы меня. А после этого мне придётся снова поговорить с Барри Лундквист. Что я ей скажу в свете новых обстоятельств, понятия не имею. Но что-нибудь да придумаю. Сейчас меня радовала сама мысль, что не так уж я опростоволосилась, обвинив её в преступлении.
И всё-таки меня терзала досада из-за своего вопиющего недосмотра. Просто необходимо с кем-то об этом поговорить. И поскольку, когда я вошла к себе в квартиру, на часах было всего лишь 10.52, а Эллен раньше одиннадцати не ложится, я позвонила ей. Она с радостью меня исповедает.
— Ты даже не представляешь, какая я дура, — сообщила я племяннице, предварительно удостоверившись, что не вырвала её из объятий сна.
— Почему, что случилось?
Я вкратце поведала о своей постыдной встрече с Барри Лундквист, попутно нещадно клеймя себя позором.