- Спасибочки, Лер. Можно начать с кадров, - разулыбался я.
- Ух ты, жук! Разве еще не знаком? Они вчера мне все уши прожужжали, какой лапочка у нас работать будет.
Я рассмеялся.
Постепенно все разошлись, и я потопал до дому тоже.
У меня же готовка праздничного ужина на носу!
Промотавшись до семи по магазинам, я, закупив всё недостающее для ужина, в полвосьмого уже был дома.
Дар выполз мне навстречу с тряпкой наперевес. Наш чистюля перед очередным загулом опять вылизывал квартиру.
С ним на пару мы быстренько все приготовили и уже в полдевятого накрывали стол. Мясо – в духовке, как раз к девяти подойдет, салаты заправить – дело пяти минут. Осталось дождаться наших работяг, и можно начинать праздновать.
Около девяти вернулся Алекс – у него была встреча по поводу открытия салона, он был как никогда близок к осуществлению своей мечты. Почти вслед за ним – Таш, как раз от заказчика вернулся.
Посидели мы просто великолепно!
Меня поздравляли с обретением долгожданной работы, надавали кучу советов, как вести себя с коллегами, особенно с девчонками, причем в советчики все трое подались. Да, а вы не знали? «Геи – самые лучшие советчики, как себя с барышнями вести», - это я Алекса процитировал. Все ржали на полу. Затем полчаса решали, на что первую зарплату потратить. После предложения Таша загулять на всю ночь в клубе с мальчиками и девочками мы следующие полчаса выясняли, с какими такими мальчиками он собрался гулять, и почему они во множественном числе.
Довольные и сытые, в первом часу мы наконец-то завалились спать.
В полшестого меня растолкал изверг Алекс.
В семь меня запихнули в вагон. Просыпаться я был не намерен.
В час меня все-таки разбудил шум и гам: мы прибывали.
Глава 3
Глава 3
Я смотрел на неё и никак не мог поверить, что эта девчонка – моя мама. На дворе – апрель месяц, еще холодно, вообще-то. Моя мама – в короткой шубейке, в шортиках(!!!!!), на ногах – кроссовки, на голове – смешные мохнатые наушники с кошачьими ушками. Последний убийственный штрих – ярко рыжие, коротко обрезанные волосы, теперь торчавшие во все стороны. Пиздец.
Я её не узнал, если честно. Эта она с воплями: «Максик! Миленька! Сыночек, приехал, молодчинка!» - привлекла к себе внимание, не только мое, но и еще человек двадцати, что были на перроне.
Наверное, со стороны мы смотрелись бы как парочка, если б не её вопли про сыночка.
Да, даже меня моя мама шокирует. Но в хорошем смысле. Ведь она реально выглядела лет на двадцать, а ей тридцать семь.
Я был безумно рад её видеть, соскучился неимоверно.
Довольные друг другом, мы шли к стоянке такси. Вернее, это я так думал.
- Максимушка, познакомься, пожалуйста, это Егор.
Мы остановились у черного внедорожника, рядом с которым стоял темноволосый парень.
Молодой такой парень.
Высокий, крепкий, на морду лица ничо так. Я заткнул свои заголосившие во весь голос комплексы.
Лет тридцать максимум.
Мамуля с него глаз не сводит.
Вот так номер!!!
Пока я пытался засунуть зенки обратно и подобрать челюсть, мама все щебетала, какой он замечательный, хороший, восхитительный, как он её спас, когда у неё парашют не открылся…
- Так, мама, стоп! Какой парашют? – наконец-то до меня дошло, о чем она распиналась.
- Миленька, а я, что, не говорила? Я с парашютом несколько раз уже прыгала, - ух ты ж, сколько гордости в голосе! – и с инструктором поначалу, а потом и сама пару раз. А тут кошмар какой-то, я и так, и этак, и всё, думала, прощай, то есть, здравствуй, земля, в смысле, ну… да… А тут Егорушка, как заметил – не знаю, но если б не он, думаю, хоронить было б нечего. Да. Так-то вот.
Она, начавшая свое повествование столь воодушевлённо, под конец заметно сникла. Егор, вздохнув, прижал её к груди. Мама обняла его, просунув руки под его куртку.
Если я правильно из её эпического повествования понял, они прыгали в одной группе, у матери не открылся парашют, Егор – хвала всем небесам – в этот момент был рядом, успел подхватить, спускались на его парашюте. Пиздец, я чуть сиротой не стал?
Ехали мы молча.
Я смотрел на них и не мог разобраться в своих эмоциях. Мне почему-то вдруг стало спокойно за нее. Да, понимаю, что её за эту глупую выходку с прыжками с парашютом надо как следует отчитать, ведь, засранка такая, ни словечком не обмолвилась, а созваниваемся мы чуть ли не каждый день. Но Егор мне понравился. Не знаю почему, как-то сразу он располагает к себе. Серьезный такой, настоящий мужик. Или, может, оттого, что на маму смотрит как на сокровище? Наверное, так действительно лучше, а то она все одна и одна, а я далеко. Так ведь случится чего - и все, даже попрощаться не сможем. А Егор за ней присмотрит, не даст ей с её безумствами зайти далеко.
За своими размышлениями не заметил, как причалили к родному подъезду.
Я вытащил сумку, смотрел, как они стали прощаться. Он поцеловал её в щеку (ха! Скромники, блин. Меня, что ли, стесняются?), пожал мне руку и отбыл.
Молодец мужик, нам с мамой действительно надо побыть вместе.
Мы сидели на кухне и молчали.
Мама бросала на меня виноватые взгляды.
Я не знал, с чего начать. Но надо. Не буду ругать её за парашют, сама себя она сильнее отругала. Не хочу также, чтоб она себя винила за то, что нашла себе защитника. А, судя по тому, как кусает губы – так и есть. Глупая. Как я могу быть против? Но я сейчас рад за неё.
- Мам…
- Да, Миленька???
- Тебе он нравится?
Вздох.
- Да, очень. Не ожидала от себя такого. Он так красиво ухаживал. Брал крепость измором. Даже разница в пять лет его не смутила.
- Какая ж ты у меня… - я разулыбался.
- Какая? Глупая?
- Да, глупенькая, – она фыркнула. – Неужто, серьезно думаешь, что я могу быть против? Если ты счастлива, то и я подавно. Буду спокоен, что теперь есть кое-кто, кто присмотрит, чтоб ты себе шейку свою не свернула.
Мама встала и обняла меня. Такая смешная, худенькая, меньше меня, девчонка совсем.