Протолкавшись между зрителями, Стэн скользнул в занавешенную дверцу в торце помоста. За дверью было сумрачно, пахло дешевым виски. Дощатая лесенка вела на сценический помост, а под ее ступенями виднелось квадратное оконце, за которым находился крошечный закуток под сценой. В закутке мелькнуло заспанное небритое лицо, белоснежная рубашка. Из оконца высунулась рука со стопкой конвертов. Стэн безмолвно подменил собранные конверты новыми и быстро поднялся на сцену. Зена подошла к столику, на котором стояли металлический таз и бутылка темного стекла.
– А сейчас мы попросим мистера Стэнтона сложить все ваши вопросы в эту чашу. Меня часто спрашивают, прибегаю ли я к помощи потусторонних духов, а я всякий раз отвечаю, что единственный дух, к помощи которого я прибегаю, заключен вот в этой бутылке. Чистый спирт. Я плесну немного на ваши конверты и брошу в чашу зажженную спичку. Видите, загорелось? Вот все ваши вопросы и сгорели синим пламенем. Так что не стоит даже опасаться, что о них узнают или что я буду их читать. К вашим запискам я не прикасалась и не прикоснусь. Мне это без надобности, потому что я чувствую, что в них написано.
Стэн отошел в угол сцены и украдкой наблюдал за зрителями, которые, вытянув шеи, внимали каждому слову провидицы. Помост был на несколько дюймов выше голов публики, и в нем было проделано неприметное квадратное отверстие. Зена провела рукой по лбу, прикрыла глаза ладонью. В отверстии появилась страничка блокнота, прижатая грязным пальцем. На листке карандашом было накорябано: «Что делать с возком? Д. Э. Джайлс».
Зена окинула зрителей взглядом, решительно сложила руки на груди.
– Я чувствую… смутно, но ощущение постепенно становится все яснее и яснее… Инициалы… Д… Э… Дж… Мужчина… Верно? Прошу вас, господин с такими инициалами, поднимите руку.
Старый фермер выставил палец, узловатый, как виноградная лоза:
– Я здесь, мэм.
– Ах вот вы где! Благодарю вас, мистер Джайлс… Ваша фамилия Джайлс, не так ли?
Зрители дружно ахнули.
– Так я и знала. Что ж, мистер Джайлс, вы в затруднении, верно?
Старик хмуро кивнул. Дочерна загорелую шею иссекали глубокие морщины. Землепашец, сообразил Стэн. В воскресном костюме. Белая рубашка, черный галстук. В общем, то, что надевают на похороны. Галстук-самовяз, крепится к пуговице на воротничке. Костюм синей саржи, из дешевого универмага «Сирс, Робак» или из городской лавки.
– Погодите… – продолжала Зена, снова прикладывая ладонь ко лбу. – Вижу… Деревья, холмистую равнину… Пашню. Огороженные поля…
Старик изумленно раззявил рот, сощурил глаза, стараясь не пропустить ни слова.
– Да-да, деревья… Ивы у ручья. А под ивами что-то стоит… Возок.
Старик восхищенно закивал.
– Под деревьями стоит старый возок, выкрашенный синим.
– Боже святый, мэм, все точно так и есть!
– Разумеется. Так вот, ваши затруднения как-то связаны с этим возком, не так ли? Вы не знаете, что делать с возком. А теперь, мистер Джайлс, позвольте мне дать вам совет: ни в коем случае не продавайте этот старый синий возок.
Старик решительно мотает головой:
– Нет-нет, мэм, как же мне его продавать? Это же не мой возок.
По толпе пролетают смешки. Какой-то юнец регочет в голос. Зена перекрывает гогот своим глубоким, низким смехом.
– Вот как раз это я и хотела выяснить, друг мой. Дамы и господа, перед нами – честный человек, и я предпочитаю иметь дело только с такими. Конечно же, он и не помышляет о том, чтобы продать то, что ему не принадлежит. Это радует. Но позвольте мне задать вам один-единственный вопрос, мистер Джайлс. Что не так с этим возком?
– Пружина под сиденьем лопнула, – недоуменно пробормотал старик.
– Так вот, теперь мне абсолютна ясна причина ваших затруднений. Надо ли чинить сиденье, прежде чем возвращать возок, или можно вернуть его с поломанным сиденьем и ничего об этом не сказать хозяину? Верно?
– Совершенно верно, мэм! – воскликнул старый фермер, торжествующе оглядываясь по сторонам.
– В таком случае поступайте так, как вам подсказывает совесть. На вашем месте я бы побеседовала с хозяином возка, разузнала, не была ли пружина слабовата, когда вам одолжили возок. Ну а там уж вы и сами разберетесь.
Стэн незаметно ушел со сцены и осторожно спустился по ступенькам за занавесом. Пробравшись под лестницей, он вышел в закуток под сценой. Сквозь щели в дощатых стенках помоста пробивались лучики света и сухие травинки, половицы сцены поскрипывали над головой. В духоте резко и приторно пахло виски.