Но их хозяин проблемы в этом не видел, ведь толщина была не слишком велика, а потому почти всегда носил их на руке. Так же он взял фотоаппарат — полароид, приобретённый у иностранного купца.
Перед выходом он пролистал недавно купленные книги. В них, на первый взгляд не было ничего похожего на происшествие в Аллее, а поэтому разбираться в этом ему придётся самому.
Сложив все вещи в сумку и перекинув её через плечо он вышел из дома.
Поездке в повозке он предпочёл пешую прогулку, благо от его дома до места было всего примерно полчаса пути.
Неподалёку от входа в Аллею, на обширной поляне, стоял небольшой дом с участком, огороженным забором. Там жила пятидесятилетняя женщина, выращивающая всякую живность в отстранении от остальных.
Калитка была не заперта. Он подошёл к окну и постучал. За окном, из-за кружевных штор, показалось лицо хозяйки. Бросив короткий взгляд на пришедшего, она исчезла в глубине комнаты.
Открыв дверь, женщина вышла на крыльцо и проговорила:
— Здравствуй, Женя! Какими судьбами?
Она была худым, подвижным человеком, с огоньком в глазах. Некоторая отстранённость от города явно не портила её. Он знал её почти с детства, когда она приглядывала за ним, его сестрой и братом, приходясь всем троим тёткой по материнской линии.
— Здравствуйте, Аполлинария Николаевна. Я по делу, — ответил он, — мне нужна ваша помощь.
— Ну, заходи в дом, не стоять же на крыльце.
Она приглашающе махнула рукой и открыв дверь вошла сама. Евгений пошёл вслед за ней.
— У меня как раз готов чай, — она сняла чайник с печной плиты и поставила на стол на подставку и, достав кружку, плеснула в неё кипятка, — садись за стол, рассказывай, что за дело.
— Ну, тут недавно с одним человеком беда в Аллее приключилась. Видел он висельников со светящимися глазами. А ещё голос какой-то слышал. Вот я и решил спросить вас, не видели ли вы, или не слышали чего-то странного?
— Если так подумать… — она задумавшись стала лить заварку в кружку, — кажется ничего странного не было… — она отложила заварочный чайничек и сев за стол, опёрла голову на руки, — хотя, у меня как-то на днях одна из куриц убежала в Аллею. Когда я её нашла и принесла домой, она спряталась в глубине курятника, а потом снесла яйцо. Птенец сумел сам вылупится, но после этого он упал замертво, ведь часть его тела была вся в глубоко проросшем лишае, с ярко-белыми пятнами. Я такой ещё никогда не видела. Мне пришлось отнести его и остальных в город к Карлу Ивановичу, ветеринару. Он сказал, что тоже никогда такого не видел и посоветовал сжечь его, чтоб зараза не перекинулась на остальных. Их она пока не тронула.
Евгений всё это время молча слушал, попивая налитый Аполлинарией Николаевной чай и записывая историю в прихваченный блокнот.
— И вы его сожгли?
— Да, а чего ещё делать. Вдруг другие цыплята подхватили бы, потом курицы, потом остальные животные, а потом и я. А потом и ты и все остальные в городе. Оно мне надо?
— Это, конечно, правильно, но лишай, даже такой необычный — это, вроде как, гриб, который перескакивает, только если его голыми руками трогать. Вы ж его, цыпленка, то есть, в перчатках носили?
— Конечно же в перчатках, как же иначе. Но всё равно лучше перебдеть, чем недобдеть.
— Это да. Больше ничего не было? — спросил Женя, глядя на часы. — А то я пойду, пожалуй.
— Постой-ка, у меня тут пирожки, да сочни были, возьмёшь с собой. — тон её говорил о том, что она вовсе не спрашивает.
— Ой, а у меня места в сумке больше нет… — прощебетал Женя, пятясь.
— А у меня мешок был, заплечный, — ответила хозяйка, доставая пироги из печи.
— Ну, давайте. Еду я всё равно с собой не взял.
— Ну, вот, как раз возьмёшь…
Снаряженный, Евгений попрощался, вышел из дома и отправился к главной цели своего маленького путешествия — Аллее Висячей Толпы.
Глава 2
Аллея встречала его старой, ржавой, и скрипящей, от малейшего дуновения ветра, металлической аркой ворот. Каждый скрип дёргал его нервы, растянувшиеся от волнения будто гитарные струны, и навевал грустные мысли.
Вокруг Аллеи не ходило каких-то страшных городских легенд, что странно, по ней даже не гуляли дети, надеясь пощекотать себе нервы. В неё вообще почти никто не ходил. Но в то же время посещение этого места не было под запретом. Кто — то, как тот же Михаил, ходили туда, дабы подправить мемориалы, установленные в честь жертв тех, кто заслужил вечное пребывание здесь. Кто — то ходил дабы вновь, увидеть своего родственника, что болтался на одном из здешних деревьев. Никто не запрещал делать этого. Запрещалось только трогать и снимать с деревьев висельников.