Она писала и думала. Думала и писала. Делала на полях пометки «уточнить», «узнать», «выяснить». Опомнилась, когда услышала возню у входной двери. Звук звонка вывел её из задумчивости. Она глянула на ходики на стене, метнула взгляд на окно со скособоченной портьерой.
Разгоралось утро. Восходящее солнце отражалось в окнах дома напротив.
Наступила пятница. Первое марта. Первый день весны.
Мать позвонила в дверь, а не открыла своим ключом.
— Разбудила тебя, дочка, — прошла она в комнату.
— Доброе утро, мама, — привычно отозвалась Ольга. — Будешь пить со мной чай?
— Не до чаю, — вздохнула женщина. — Я всю ночь не спала, в детской просидела. Лёша ушёл к этой… — запнулась она. Вздохнула: — Светочка погром устроила. Его чемодан с одеждой сожгла и машину кувалдой размолотила. Возьми, — поставила она пакет на стул. — Здесь десять тысяч долларов.
— Мама… — укоризненно начала Ольга.
— Молчи, я знаю, что делаю. И вот, — щёлкнула она замком сумки, доставая косметичку. — Кольцо. Твоей родной матери, — втолкнула в ладонь дочери ювелирное изделие, сжимая её пальцы. — Прости, совсем забыла о нём.
Ольга раскрыла ладонь. Простенькое золотое колечко необычного дизайна с треугольным гранатом в обрамлении мелких фианитов в тусклом свете наступающего утра казалось безжизненным. На безымянный палец скользнуло легко, без усилий.
Ольга прижала кольцо к губам, согревая дыханием. В камне зажглась едва заметная искорка, тёплая, родная, как улыбка пфальцграфини на картине в библиотеке в поместье Малгри-Хаус.
— Спасибо, мама, — вздрогнула она от протяжного сигнала входящего сообщения на мобильный телефон.
«Подавись», — желала Светлана.
«И тебе всех благ», — не стала медлить с ответом младшая сестра.
— Света? — догадалась мать. — Что написала? Не злится?
Ольга отрицательно качнула головой:
— Пожелала здоровья.
Женщина привлекла дочь к себе, погладила вздрагивающие плечи:
— Вот видишь, моя хорошая, всё образовывается и скоро будет как всегда.
Только Ольга знала: как всегда уже никогда не будет.
Глава 8
Она встала, подняла руки вверх, потянулась, слегка прогнувшись в спине, и глянула на часы на стене.
Ого! Время летит с реактивной скоростью. Следует поторопиться. Сегодня необходимо попасть на фабрику до конца рабочего дня и застать директора на месте. Также нужно отдать больничный лист в бухгалтерию, чтобы продлить отпуск, но… — Ольга посмотрела на пакет, принесённый матерью, — в первую очередь зайти в банк.
Вид себя в зеркале обескуражил. Бессонная ночь наложила отпечаток: лицо посерело, под потускневшими глазами появились тени, в уголках губ углубились морщинки. Слабость в теле и вялые, заторможенные движения воодушевления не вызывали.
— Не сию минуту, — шикнула Катерина раздражённо и прислушалась. — Он сейчас разговаривает со своей дочерью Веро́никой, — сделала она ударение на втором слоге имени и, подавшись к подруге, зашептала: — Та ещё штучка. Девять лет, а запросы, как у королевы.
Ольга невольно прислушалась. Из-за неплотно прикрытой двери в кабинет руководителя доносился его ровный голос — отец интересовался делами дочери. Разговор вёлся на английском языке.
— Они каждый день в одно и то же время разговаривают. Хочешь посмотреть на его жену?
Катя уткнулась в монитор, елозя мышкой по коврику, разыскивая закладку на рабочем столе компьютера. Согласие подруги ей не требовалось.
Ольга молчала, косясь на дверь. Антон Дмитриевич затих, видимо, слушая рассказ девочки.
— Вот, — заговорщицки махнула рукой Катерина, приглашая Ольгу обойти стойку-ресепшн. — У неё модная арт-галерея в Лондоне. Ничего такая мадам, азиаточка, — откинулась она на спинку офисного кресла, давая подруге возможность рассмотреть жену директора.
С фото какого-то художественного сайта на Ольгу смотрела улыбчивая, длинноволосая, жгучая брюнетка лет тридцати, стройная и высокая. Красивая. Разрез чёрных глаз указывал на южноазиатское происхождение. Рядом стоящий немолодой блондин был значительно ниже её и слишком уж интимно, как показалось Ольге, обнимал чужую жену за талию.
— Линда Аддингтон, — едва слышно прочитала она.
— Ну да, не Воробьёва, — тут же подхватила Катя вполголоса, метнув взгляд на дверь, за которой Антон Дмитриевич обещал дочери скорую встречу и незабываемый сюрприз. — Таким не нравятся наши русские фамилии. А я бы с удовольствием стала хоть Гусевой, хоть Хрюшкиной, — сдавлено хихикнула она. — С таким-то орлом.