Вернувшись с сумкой, она достала из неё небольшую красную лаковую коробочку и тонкую пластиковую папку. Вручила дочери.
— Я тут подумала и решила… Выглядишь ты, Олюшка, уж как-то совсем… скромно. Сапогам осенним года четыре, как я помню, так? — глянула она на неё, опустившую глаза. — Пальто мешковатое, потёртое, давно из моды вышло. После поездки в Черногорию ты никуда больше не ездила. Я не помню, когда ты была последний раз в отпуске. Совсем о себе забыла, дочь.
Ольга отложила папку на стол и открыла коробочку. Невольно выпрямилась. На бархатном ложементе лежала монета из жёлтого металла.
— Древняя монета, четвёртый век. Чистое золото. С сертификатом подлинности, — кивнула мать на матовую папку. — Дорогая.
— Насколько дорогая? — недоверчиво уточнила Ольга, рассматривая монету.
Около двух сантиметров в диаметре, та оказалась довольно тонкой и лёгкой. На аверсе изображена голова мужчины в лавровом венке, на реверсе — судя по всему, тот же мужчина, сидящий в курульном кресле. Идеальное состояние, словно денежка только вчера покинула стены монетного двора, вызывали недоверие.
— Не меньше десяти тысяч долларов, — понизила голос женщина, оглянувшись на хризантемы в вазе на окне. — Если ты собираешься искать работу, то нужно хорошо выглядеть, дочка. Встречают по одёжке. Ну, не мне тебе об этом говорить. Обязательно слетай на отдых недельки на две, приведи себя в порядок. Устраивай свою жизнь. Егор меня обязательно поддержал бы, — вздохнула она тяжело, протяжно.
Ольга удивлённо спросила:
— Откуда у вас золотой?
Она никогда не слышала, чтобы отец коллекционировал монеты. Да и в его руках ни разу ничего похожего не видела. Для подобного увлечения нужны средства, а семья инженера-технолога и его жены-бухгалтера жила скромно. Богачей среди родственников тоже не было. Светлана единственная, кто из всей родни удачно вышла замуж, живёт за городом в двухэтажном коттедже и может позволить себе многое. Только помогать она родственникам не спешит. Да и никто, насколько Ольга знает, за помощью к ней не обращается. Вот когда был жив отец, к нему то и дело заглядывали братья, сёстры, племянники. Он делился последним и никогда не унывал.
А в голове уже беспокойным колокольчиком трезвонили непоседливые мысли.
— И где я найду покупателя на подобный товар? — продолжила Ольга. Помедлив, добавила: — И чтобы без обмана.
Достала из папки сертификат и подтянула ноутбук. Глобальная сеть даст ответы на все вопросы.
Мать молчала и напряжённо следила за её действиями.
— У Егора была записная книжка, — сказала она. — В ней был телефон коллекционера. Роман Борисович у него их все и купил. Эта последняя, четвёртая.
Ольга замерла с удлинителем в руке:
— Четвёртая? Откуда у вас монеты? — повторно спросила она. — Вы что, клад нашли?
— Можно сказать и так. Давно это было, — нехотя отозвалась мать. Было заметно, что вдаваться в подробности она не собирается. — Ты поищи записную книжку отца, — поглаживала она пальцами кисть своей руки.
— Где поискать? — не поняла Ольга.
— Папка Егора у тебя. Серая такая, на завязках. Помнишь, ты мне её после его смерти как-то отдавала, а я так и не забрала?
Ольга кивнула. Видела её среди подшивок роман-газеты тридцатилетней давности, когда Светлана привезла их вместе с книгами. Папка до сих пор лежит в нижнем, закрытом отделении книжного шкафа.
Мать опустила глаза, наполнившиеся слезами:
— Считай, это твоё наследство. И вот эта квартира. Хотели с отцом сразу после вашей свадьбы монету вручить, да решили посмотреть, насколько семья крепкой окажется. Всё ждали… — она замолчала, виновато глянув на дочь.
Ольга поняла, что она хотела сказать и лишь вздохнула, чувствуя отголосок тупой боли в груди. Обняла женщину, прижалась губами к щеке:
— Мама, даже не знаю, что сказать… Спасибо вам с отцом, — только и смогла вымолвить, вытирая набежавшие слёзы и всхлипывая от переполнявших душу эмоций.
Вспомнился отец, его большие, надёжные и крепкие руки, тёплый взгляд серых глаз, сдвинутые на лоб очки.
— Не нужно благодарить, Олюшка, — зашмыгала носом женщина. — Лишь бы ты была счастлива.
— А Светлана? Может быть, нужно…
Мать не дала договорить:
— Она своё давно получила. Ей грех жаловаться.
Ольга удивилась. Сестра никогда не хвасталась подобным подарком.
Мама порывисто прижала Ольгу к груди и поцеловала в лоб:
— Ты другая. Я часто думаю, что было бы… — осеклась, опуская глаза. Вскинула их на дочь: — Егор тебя очень любил. Да и как не любить? Ласковая, послушная, умненькая… Что-то я расчувствовалась, — вздохнула глубоко, словно сбрасывая с плеч неподъёмный груз. Улыбнулась сквозь слёзы: — Ты не тяни с продажей. Роман Борисович живёт в Озёрске. Помнишь, к бабушке туда ездили пока не забрали её сюда? Надеюсь, он жив. Позвони ему, скажи кто ты, чья дочь. Он должен помнить.