Нэнси казалась ему самой доброй, самой красивой и самой искренней. Она отдавала ему себя, не требуя ничего взамен, понимала его, как никто другой. С ней было спокойно и легко. Она стала его первой женщиной, и он полюбил её всей душой. Они строили планы на совместное будущее, мечтали о доме, семье, детях. Дочь сквайра и сын графа? Стэнли не хотел думать о разнице в их сословии. Он считывал, что его отец, немного поупрямившись, даст согласие на неравный брак. А если не даст — не беда, можно прожить и без родительского благословения.
Сразу же после окончания учёбы, выбрав удачный момент для беседы, когда отец пребывал в благодушном настроении, Стэнли решился рассказать ему о своём намерении жениться.
Граф Малгри подробно расспросил его о семье девушки и надолго замолчал, потирая подбородок и глядя на огонь в камине. Затем спросил:
— Ты ведь не хочешь поставить меня в известность, что твоя возлюбленная ждёт ребёнка?
Стэнли замотал головой.
— Хорошо, — без тени сомнения согласился граф, — завтра же едем к ним. Посмотрим, что собой представляет семья... как ты говоришь её зовут? Да, Нэнси.
Отец невесты оказался человеком энергичным, чуть хамоватым и громогласным. Он не смутился, увидев на крыльце поместья титулованных гостей. Узнав о цели их визита, распорядился об обеде и пригласил будущего старшего родственника в кабинет. Они долго не выходили, и Нэнси заметно волновалась. Она с опаской посматривала на жениха и прислушивалась к каждому шороху, доносящемуся из коридора. Стэнли, напротив, находясь в обществе двух старших братьев и матери девушки, вёл с ними светскую беседу и был спокоен. Когда появился отец с покрасневшим лицом и сверкающим злым взглядом и бросил ему короткое «Едем», он растерялся. Но ослушаться не посмел.
Уже в карете, на вопросительный взор сына граф Малгри жёстко и презрительно выплюнул:
— Они рутинёры!
Виконт пал духом. Это был приговор.
Виги, к которым принадлежал его отец, считались партией торгово-промышленной буржуазии, сторонниками свободы и преобразований.
Тори — консерваторы, противники прогресса и перемен — партия земельной аристократии, в которой состоял отец, братья Нэнси и вся их многочисленная родня, объединяла в своих рядах крупную земельную аристократию, высшее англиканское духовенство, часть средних и мелких землевладельцев.
Зная о непримиримой вражде двух партий, спорить и что-то доказывать отцу было так же бессмысленно, как заворачивать огонь в бумагу. Наутро Стэнли написал Нэнси письмо и предложил убежать с ним, чтобы тайно обвенчаться. Она наотрез отказалась ослушаться родителей. Личная встреча ничего не изменила. Девушка поклялась до конца своих дней любить виконта, но сознательно пойти против семьи, к тому же оказаться без поддержки и со стороны семьи любимого, тем самым разрушив их будущее, она не могла.
Больше они не виделись. Скоро он узнал, что Нэнси спешно выдали замуж за баронета, и они покинули Британию.
Гораздо позже лорд Хардинг понял, почему она так поступила, и не осуждал её. С Нэнси он познал счастье, познал страсть. Нэнси научила его любить. Как же давно она была — его первая юношеская любовь, крепкая и горькая.
Стэнли понял, что рождение виконтом и единственным наследником графа Малгри даёт не только привилегии, получаемые вместе с титулом, но и подразумевает выполнение не всегда приятных обязанностей. Он давал себе отчёт, что обречён весь отмерянный ему жизненный срок вращаться в кругу себе подобных и делать не то что хочется, а что должен. Когда отец стал намекать на его помолвке с дочерью маркиза Стакея, будущий граф Малгри с готовностью согласился.
Старый страховщик наклонил голову к Стэнли:
— Я слышал, что в «Театре Её Величества» намечается новая премьера. Не знаете, кто будет солировать в главной женской роли? Снова мадам Грёваль?
— Не знаю, лорд Нотлан, — подал голос очнувшийся от дум виконт.
— Да, несравненная мадам Грёваль с её великолепным сопрано! — прошамкал старец, опустив глаза на золотую галстучную булавку молодого лорда.
Ходили слухи, что старик Нотлан подумывает жениться в пятый раз. И уже есть претендентка. Хардинг, не повышая голоса, повторил отчётливее:
— Может быть. Мне об этом ничего неизвестно.
Тот часто закивал:
— Божественно, божественно.
Стэнли не понял, что имел в виду Нотлан. То ли его восторг относился к сопрано оперной дивы, то ли к котлетам из ягнёнка, приготовленным по рецепту мадам де Ментенон. Одну из них он держал дрожащими пальцами за рёбрышко, «одетое» в бумажную папильотку.