Вздыхаю.
— Мне это не очень интересно, Кать.
— Да ты погоди! Он знаешь чё сказал?
— Ну что?
— Что хочет тебя.
— Я за него очень рада, — сухо отвечаю я, и делаю глоток вина.
На самом деле я нервничаю. Вообще они ко мне активно не пристают, но всё же впереди ночь. Завтра, когда мы прибудем в порт Абрау-Дюрсо, я эту яхту покину. Решила твёрдо. Нечего мне здесь делать. Денег на обратную дорогу хватит. Может ещё и по городу погуляю. И искупаюсь, перед тем, как уехать обратно в Москву. Никто из пятерых этого, естественно, пока не знает. Незачем их провоцировать. Мне и так бы ночь продержаться.
Сзади всё подозрительно затихает. К тому же кто-то заглушил мотор. Я даже слышу плеск рыбы, выныривающей из гладкой тёмно-синей воды.
— Всё-таки ты не умеешь получать от жизни удовольствие, — откинувшись на шезлонге, выставив вперёд грудь и прикрыв глаза, философски изрекает Катька. — Что интересного — сидеть тут одной, не пойму.
Позади какой-то приглушённый грохот. Следом смех.
Затем неуверенные шлепки босых ног.
— Обана! — судя по голосу, это Стас. — А вы вон где!
Катька, встрепенувшись, оборачивается.
— Стасик! Ты к нам?
— Я за… ик… вами.
Он усаживается между нашими шезлонгами на корточки и, вертя головой, доверительно сообщает:
— А у меня стоячок. И я бы не прочь… ик… тоже… немножко… покувыркаться в каюте… Но можно и здесь… Как насчёт жмж?
Придурок пьяный…
— Никак, — говорю я.
— Оксанк, — он поворачивается ко мне и пытается сфокусировать на мне взгляд. — А я могу и только с тобой.
— Отстань от неё, — вдруг заступается за меня Катька. — Не видишь, человек не расположен?
— А мы сейчас… ик… расположим…
Стас медленно выпрямляет перед собой руку, а затем резко пытается схватить меня за грудь.
— Руки убери! — отпрянув, зло восклицаю я. — Ты не охренел ли?
— А чё такого-то? — растерявшись, спрашивает он. — Что ты… ик… как эта… самая…
Какая же я дура, что позволила себя уломать на этот круиз… А что теперь-то делать, когда до ближайшего берега — километры?
— Хотя….
Стас встаёт и, пьяно качнувшись, хватается рукой за Катькин шезлонг.
— Хотя сиськи у Катюхи-то получше наверняка…. Предлагаю сравнить… Ты только футболку сними.
Делаю вид, что не слышу его.
— Стас, отцепись от неё, — с поддатой суровостью говорит Катя.
— А твои сиськи можно потрогать?
Катька хихикает.
Закатываю глаза.
Просто какой-то пиздец происходит. Вопрос — где я буду спать? Надо будет дождаться, пока их всех вырубит. А то я ведь глаз не сомкну.
— Ты уже трогал, — игриво отвечает Катька.
— То не считается… — бурчит Стас. — Это ж фант просто. А я нормально хочу… И потом, я тут единственный, кто ещё не потрахался… Вон, слышите?
За спиной действительно раздаются мерные постукивания и Риткины постанывания.
— Я так понимаю… ик… у них опять фантик самый крутой попался. Только поза неизвестна.
— Стасик, нальёшь мне ещё мартишку с соком? — меняет тему Катька.
— Я вам что, бармен тут, что ли? Вы меня вообще слышите? Я говорю, что я тут единсви… едитстви… единственный! Кто не потрахался. — его вдруг озаряет: — Хотя не-е-ет! — снова качнувшись, он переводит осоловелый взгляд на меня. — Оксанка же тоже пока не шпили-вили…
— Стасик, ну налей, — канючит Катька. — Будь умничкой.
— А ты мне что?
От его пьяной и сальной лыбы реально воротит. Хорошо хоть, он не ко мне лезет сейчас.
— А я… — медленно и игриво отвечает Катька. — Может быть…
— Минет мне сделаешь? — с надеждой в голосе пытается угадать Стас.
— Не угадал…
Вздохнув, встаю, надеваю шлёпки и собираюсь уйти, но останавливаюсь, потому что не понимаю куда. В каюте Ритка с кем-то трахается, а на носу — Игорь. Хотя нет, вот он идёт. Самый трезвый из парней, походу.
Он, как и Стас, в одних плавках до колен. Но у него хотя бы так не торчит, как у Стаса.
— А что вы все сюда переместились? — хмуро интересуется он. — Поплавать собрались?
— О! — загорается Стас. — Давайте плавать!
— Мальчики, а мы можем с Оксаной немножко наедине побыть? Вы там пока музыку снова включите, а мы подойдём.
Вижу, как она подмигивает Игорю и раздражённо отворачиваюсь к морю. Ритка тем временем в каюте принимается стонать громче.
— Да без проблем, — отвечает Игорь. — Только с одним условием.
— С каким? — спрашивает Катька.