На пути следования колесницы Изабеллы возбуждение толпы приняло уж совсем мистические формы: молодой человек, обменявшись улыбками с королевой, мгновенно взобрался на верхушку кокосовой пальмы и издавал оттуда стоны раненого животного. Крестьянин, мужчина уже в возрасте, произнес, задыхаясь: «Я отдам тебе руку, если ты пошлешь мне воздушный поцелуй!» С высоты своего трона Изабелла тотчас отправила поцелуй незнакомцу. Тот, выполняя обещанное, вытащил из кармана тесак и что есть силы ударил по левому запястью. Подхватив отскочившую кисть, он бросил ее к ногам тетушки Изы, запятнав кровью ее королевское платье. Безумца поспешили увести, и праздник продолжался с еще большим энтузиазмом.
После карнавала сотни женихов просили руки девушки. Она вежливо отклонила все предложения и вернулась в Жакмель. При въезде в этот городок на юго-западе Гаити в ее честь воздвигли триумфальную арку. «Она вернулась в сиянии славы шахини из Тысячи и одной ночи», — писала местная газета. Через год она вышла замуж за сына кофейного торговца, но вскоре муж погиб в дорожной катастрофе.
Пошли слухи, что Даниель Локруа умер от таинственной болезни, которую подцепил в объятиях жены: с каждым разом, когда он нежил Изабеллу, его детородный орган сокращался подобно шагреневой коже. Когда, проснувшись однажды утром, он обнаружил, что сия принадлежность исчезла совсем и как бы в насмешку осталась половинка одного яичка, он пустил себе пулю в лоб. Врач положил конец этим бредням: он сам видел растерзанное тело и разбитый мотоцикл у дерева на дороге в Мейер.
Под окошками молодой вдовы появились новые вздыхатели. Изабелла твердо заявила нетерпеливым женихам, что не собирается снова выходить замуж. Она отказывалась от участия в праздниках в ее честь, от прогулок верхом, не читала присылаемых ей любовных стишков и записок, не слушала провинциальных сплетен и стала для города чем-то вроде древнего мифа. Она отлично вписывалась в пейзаж — старые деревья на Оружейной площади, или воды залива с торчащими из них проржавевшими останками «Альбано», или речка Госселина.
Так что, когда Изабелла Рамоне покинула Жакмель и уехала на несколько месяцев в Европу, опечалились только самые близкие, для остальных миф продолжал существовать, пусть в некотором отдалении. Вернувшись, она вновь повела отшельническую жизнь, но тут газета «Новеллист» поведала всем, что «всегда прелестная Изабелла Рамоне, незабываемая королева карнавала 1937 года, будучи приглашена сниматься в кино европейским постановщиком, отклонила его предложение. Она предпочла вернуться в родной город. Когда-нибудь провинциальная скука слишком сильно сожмет ее сердечко и она горько пожалеет о том, что повернулась спиной к славе. Это неизбежно, и мы совершенно убеждены в том, что Изабелла упустила уникальную возможность осветить свою маленькую страну лучами славы новой Греты Гарбо. Тем не менее мы питаем надежду, что ей еще не поздно пересмотреть свое чудовищное решение. Таково пожелание, которое, через посредство нашей газеты, высказывают тысячи ее обожателей ради ее будущего и ее красоты».
Тетушка Заза с презрением прочитала эту болтовню, безразличная и к лести, и к поношению. Она получила богатое наследство от покойного Локруа, построила первый кинотеатр в Жакмеле, и я смотрел там «Фанфана-Тюльпана», «Матиаса Зандорфа», истории с Шарло и множество других фильмов.
Тогда в Жакмеле рассказывали, что она вложила деньги в кинотеатр в память об одном знаменитом актере, который был ее любовником в Париже, но потом оставил ее ради какой-то скандинавской кинозвезды. Добавляли, что этому актеру повезло, потому что, если бы он слишком усердствовал в своей страсти, он тоже погиб бы на какой-нибудь автостраде европейской. Большая красота влечет большие несчастья. Шептались также, что деньги, потраченные на строительство кинотеатра, имеют колдовское происхождение. Их якобы выкопала в своем саду несколькими годами ранее мать Изабеллы, вдова генерала Цезаря Рамоне; она извлекла на свет Божий несколько кувшинчиков, наполненных луидорами, а также драгоценную посуду.
Часто выезжая на природу, тетушка Заза отдыхала от жакмельских пересудов. Она владела небольшой фермой у Заколдованной горы на плато, нависавшем над морем. Она проводила там почти все субботы и воскресенья и никогда не отправлялась туда одна — во избежание разговоров о любовниках, якобы вытащенных из той же ямки, что и средства для кинотеатра. Она брала с собой либо подружку, либо мать.