Выбрать главу

Столь феноменальная откровенность полковника перед впервые увиденным лейтенантом шокировала, сбивала с толку. Кто Евстигнеев Чергинцу? Случайный пацан, да ещё с другой службы? Зачем вываливать столько деликатной информации?

— … Сашка, значит, по-прежнему за своё. Не внял моим уговорам. Продолжает химичить. Вот и поплатился. Егор!

— Да, товарищ полковник?

— А иди-ка ты к нему. Познакомься. Глупо, конечно, но он уверен, что для дела старается. По-своему. И вам сто раз придётся пересечься по службе, коль рвёшься раскрывать кражи и не торопишься в Афганистан.

Выйдя из кабинета, Егор въехал, из-за чего произошёл приступ откровенности.

Молодой лейтенант, распираемый гордостью за оказанное доверие, стал как бы соучастником наказания Дашкевича. Поэтому умерит свой пыл, не станет переть рогом дальше, настаивать на разоблачении.

Если солдат на плакате в Уручье только целился из автомата в коммунизм, то Чергинец сразу выстрелил в Егора. Метко. Только не знал, что на парне надет бронежилет цинизма коренного москвича двухтысячных годов, привыкшего за всем усматривать второй и третий скрытый смысл. Белорусская провинциальная хитринка ему — что слону дробина.

— Александр Матвеевич? Лейтенант Евстигнеев, Первомайское следственное отделение. Чергинец просил к вам заглянуть.

В кабинете у Дашкевича, раза в три меньшего, чем у полковника, сидел какой-то очень усталый мужик с толстой папкой бумаг. Повинуясь жесту и команде зайти попозже, сгрёб документы и растворился за дверью.

Подполковник мало походил на опера, скорее — на партчинушу. Не телосложением и общим экстерьером, они у сотрудников розыска весьма разные. В Первомайском наряду с дрыщём Трамваем служил ещё богатырь Карпов с огромными жандармскими подусниками. Говорят, расколол нескольких, только впившись плотоядным взором и угрожающее пошевеливая этими подусниками. Нет, Дашкевич выделялся холёным лицом, аккуратным штатским костюмом и чуть брезгливым выражением глаз.

— Садитесь. Вы — тот самый Евстигнеев, обеспечивший нам несколько раскрытий и, не скрою, кучу вопросов?

— Тот самый Евстигнеев — это киноартист из Москвы. Я — обычный следователь, товарищ подполковник. Просто делаю своё дело. Как умею.

— Да… Мне докладывали. У вас налажен контакт с Первомайским розыском. Благодаря ему раскрыты серии краж. И сейчас, в преддверии Нового года, мы раскрываем новые.

Именно то, о чём предупреждал Папаныч. На Бочкарёвых навесят нераскрытые эпизоды пор всему городу, «палки» раскрытия лягут в годовой отчёт, окажутся на столе у первых лиц ЦК республики и генералитета МВД СССР, их уже не вырубить топором. Преступная ненарезка огурца, только в сыщицкой версии.

Ломая ожидания Чергинца, Егор ринулся в атаку.

— Раскрываете, вменяя отцу и сыну Бочкарёвым все глухие эпизоды подряд. Выбиваете признание, подкупая сигаретами, продуктами, обещанием смягчения наказания. Возите по местам краж, потом вызываете следователя, и он добросовестно конспектирует выученное Бочкой по вашим шпаргалкам. В Первомайском — так, уверен, другие районы тоже охватили. А реальные преступники, которых больше никто не ищет, продолжают творить беспредел, пока случайно не попадутся. Но раскрытия 1982 года уже никто из статистики не выбросит, статистика забронзовела и не подлежит изменению.

Подполковник принялся нервно теребить галстук. Не ровен час, примется его жевать подобно Саакашвили, забеспокоился Егор, но обошлось.

— Откуда ты такой взялся, умник?!

— Из Белорусского государственного университета.

— … лядь. Лучше бы набирали из Высшей школы МВД. Там более вменяемые. Ну, ничего. Стану начальником управления, наведу свой порядок.

— Не станешь. Я шантажировал Чергинца компрой на тебя. У меня чёткие сведения по летним эпизодам: с кем ты возил московского гастролёра по квартирам в Первомайском, кого из оперов посылал за сигаретами и пивом для арестованного, чтоб тот подписал повинку. В соответствии со статьёй 172 части первой УК БССР, в твоих действиях чёрным по белому усматривается состав преступления — привлечение заведомо невиновного лица к уголовной ответственности, совершённое лицом, производящим дознание. До трёх лет лишения свободы.

Подполковник больше не злился. Он смотрел на следователя с сочувствующим выражением лица, будто собирался вызвать бригаду из психдиспансера «Новинки», чтоб те спеленали буйнопомешанного и посадили на галоперидол.

— Ты серьёзно? Неужели не знаешь, что так было и так будет всегда?