Вот и метро. Проезд стоит пять копеек. Пятачки в кармане есть, тем более, какой-то парень, почти не скрываясь, сунул в монетоприёмник обыкновенную металлическую шайбу и прошёл дальше.
Егор посмотрел карту и впечатлился: майн гад, до чего же метро крохотное! Большинство центральных станций — те же, привычные, сориентироваться не проблема.
Не прошло и получаса, как он снова ошивался у библиотеки. Осталась мелочь — найти вход. Точнее — выход, из которого вывалился в прошлое. Подбодрил себя: буду вспоминать случившееся как забавное приключение. Если сильно повезёт, и «машина времени» работает нон-стоп, сможет устраивать себе прогулки в брежневскую эпоху. Здесь по-своему прикольно. Необычно. Не Кушадасы, Пхукет или Гоа, у азиатов совершенно чужой мир, а это своё, но другое. Ладно…
Наконец, стена. Мраморные плиты облицовки.
Он прошёл её всю, до угла. Вернулся. Прогулялся ещё раз.
Палец с мозолькой болит. Двери нет.
Так, спокойно, сказал себе Егор, стараясь унять грохот сердца. Если здесь оборудован проход в будущее, его бы непременно заметили. Даже без зовущей рекламной вывески Welcome to the Russian Federation — 2022.
Значит, он аккуратно скрыт. Щели-зазоры минимальные.
Хоть изнутри, насколько он помнил, имелась обыкновенная деревянная дверь. С толстой вытертой рукоятью.
Третий проход. Медленно. Ощупывая чуть ли не каждый стык между мраморными глыбами. Постукивая по ним.
Результат тот же. Ставка не сыграла.
— Гражданин!
Он обернулся. Вслед шагал милиционер — в шинели, шапке-ушанке и чёрных начищенных сапогах. Ремень с портупеей, на ремне — кобура. Микрофон рации у плеча. Воплощение скорого будущего самого Егора Евстигнеева.
К слову — русский. В московской полиции Российской Федерации низовые чины зачастую — азиаты да северокавказцы.
— Слушаю, товарищ лейтенант.
— Чем вы занимаетесь?
Признаться: ищу портал в будущее? Не, не оценит юмора, решил Егор.
— Смотрю и восхищаюсь. У нас в Минске тоже мраморные плиты кладут. Но не так тщательно как здесь. Молодцы!
— Документы!
Протянул ему студенческий билет, не доставая паспорт. В паспорте всё же деньги лежат, зачем дразнить?
— В самом деле — из Минска, — промычал лейтенант. Место козырное, здесь вместо сержантов офицеры попадаются. — Вот что, студент. Иди-ка ты отсюда. Что-то подозрительно ковыряешь напротив самого Кремля. Могут заинтересоваться люди в штатском из другой организации. Смекаешь?
— Так точно, товарищ лейтенант. Я сам в милицию распределён. В минскую.
— Вот и езжай в свой Минск. Давай-давай!
Он огласил приговор. «Свой Минск». А какие варианты, если путь в прежнюю жизнь закрыт?
Егор! «Хонду» не поцарапай, ладно? И маму береги.
Бросив ещё один пятак, Егор ехал на эскалаторе в недра Москвы, вдруг ставшей чужим городом, отторгающим пришельца, её заменит «свой» Минск. И внезапно почувствовал, что не очень-то сильно грустит из-за облома. Сердце успокоилось и стучало в обычном ритме.
Ведь жизнь обрела смысл! Впервые за двадцать один с половиной год. Как минимум, ему нужно научиться выживать, приспособиться.
Он постарался найти плюсы в своём положении. В первую очередь, это послезнание о четырёх десятках лет советской и постсоветской истории. Какое оно обеспечивает преимущество?
Если честно, то нулевое.
Егор знал, что Горбачёв будет самым неудачным руководителем Союза за все годы существования СССР и приложит идиотские усилия для его сохранения, тем самым ускорив крах, в результате чего «нерушимый» развалится в девяносто первом. Что это даёт? Нежно проникнуть в Политбюро и подсказать Брежневу: выкинь ты этого вундеркинда с его Раисой Максимовной на Чукотку, или он разрушит всё, что ты строил после Хрущёва… Трижды не получится: раз — не проникнуть, два — не поверят, три — отправят в палату с мягкими стенками.
Что ещё? Война в Афганистане едва разгорается. Не помнил всех подробностей, знал точно одно — где-то через десять лет после «ввода ограниченного контингента» Горбачёв будет вынужден убрать оттуда армию, потерпев поражение. Потом точно также и не солоно хлебавши уведёт войска Байден. Предупредить? Но тогда светит не распределение в милицию, а распределение в тюрьму за распространение клеветы, порочащей социалистический строй и Советскую армию, свято исполняющую интернациональный долг.
Хотелось бы предотвратить взрыв на Чернобыльской АЭС. ОК, сообщит, но кому поверят принимающие решения в ядерной энергетике — учёным с мировым именем, тщательно спланировавшим эксперимент, или анонимному прогнозу от неизвестного «прорицателя»?