две раковины, связанные выпуклой стороной друг к другу, — упрек за неуплату долга;
четыре раковины, соединенные парами, вогнутой стороной друг к другу, — согласие встретиться с соплеменником, находящимся в чужой стране.
Подобного рода символические послания существуют и у других народов мира; например, у народности лу-цзы, живущей на границе Китая и Тибета, кусок куриной печенки, три куска куриного жира и стручок перца, завернутые в красную бумагу, означали: «Немедленно готовься к войне».
В 1952 году президенту США был доставлен дипломатический пакет, в котором вместо обычной бумаги с текстом лежал кусок коры. Переводчик «перевел» это письмо: «Одна из фигур представляет собой народ моки, другая — президента. Шнурок — это дорога, которая их разделяет; перо, привязанное к шнурку, — место встречи; неокрашенная часть шнурка означает расстояние между моки и местом встречи, а окрашенная часть — расстояние между президентом и этим местом. Несколько перьев между неокрашенной и окрашенной частями шнурка обозначают племя навахо, что живет между Вашингтоном и моки». Индейцы племени моки предлагали дружбу и торговлю.
Индейцы Америки придумали и другие виды «почты» и даже «телеграфа». Так, с помощью дымов и костров они передавали за много километров различные сообщения — о приходе врага, о возвращении с удачной охоты, о богатой дичи и т. п.
У некоторых индейских племен Северной Америки применялась передача «последних известий» с помощью одеяла. Например, одеяло, подброшенное вверх, означало «тревога». Плавное размахивание одеялом перед собой означало «берег открыт».
Когда в Новом Свете появились европейцы, жители американских прерий стали использовать для сигнализаций солнечные зайчики. Зеркала, завезенные в Америку, служили источником этих сигналов. По числу световых вспышек, по числу зайчиков можно было узнать о возвращении отряда к племени и о других событиях.
УДИВИТЕЛЬНЫЙ ЯЗЫК ГУАНЧЕЙ
Но, пожалуй, самым удивительным средством связи был особый язык свиста, которым пользовались жители Канарских островов — гуанчи, «люди с острова Тенерифа».
Канарские острова были известны древним мореплавателям как «Счастливые острова».
В темную эпоху средневековья путь к ним был забыт. И только в XIV веке острова были вновь открыты итальянскими мореплавателями. Правда, на этот раз они получили название не «Счастливые», а «Канарские», что значит «Собачьи» (от римского «канис» — «собака»), так как собаки в великом множестве водились на островах.
Несмотря на то что честь открытия островов принадлежала итальянцам, римский папа пожаловал их испанской короне. Ведь, считая себя наместником бога на Земле, он мог распоряжаться всеми неведомыми землями, которые открывали мореплаватели.
Папа дал пожалованным Испании островам громкое название — «государство Фортуния». Началась колонизация вновь открытых земель. Испанцы встретили серьезный отпор со стороны местного населения — гуанчей. В упорной борьбе жители островов были истреблены, но оставили после себя «загадку гуанчей» и удивительный «язык свиста», который употребляется только на Канарских островах, а вернее, на одном из островов — Ла Гомера.
Гуанчи были белокуры и, по мнению ряда исследователей, имели поразительное сходство с народами севера Европы — норвежцами, шведами, датчанами. Неизвестно, когда и как они попали на африканские острова.
Когда они были открыты итальянцами, у гуанчей не было лодок и они не могли переплывать с одного острова на другой.
Ряд ученых считает, что гуанчи — потомки готов, вандалов или других германских племен, которых занесло на острова во время великого переселения народов в начале средневековья. Другие предполагают, что их принес мощный поток народов Севера, прокатившийся по Средиземноморью и дошедший до берегов Атлантики. А мечтатели и фантазеры объявили гуанчей даже потомками легендарных атлантов, жителей затонувшего материка!
По мнению атлантологов, своеобразный «язык свиста» — одно из свидетельств родства гуанчей и жителей Атлантиды. «Зачастую и теперь обитатели острова выражают свои мысли не словами, а свистом, — читаем мы в одной из книг об Атлантиде. — При помощи языка, губ, зубов и нёба они добиваются такого разнообразия звуков, что могут свободно разговаривать между собой. Свист гуанчей напоминает «птичий язык» бушменов в Южной Африке и «свистящий язык» пигмеев Акка в северном Конго. И точно такой же «язык свиста» обнаружен лет тридцать назад у индейцев из штата Оахака в Мексике».
Все это, конечно, досужая выдумка. Лингвистам хорошо известно, что ни один народ на Земле не выражает свои мысли свистом. Другое дело, что можно кодировать звуки человеческого языка в звуки свиста, наподобие того как мы кодируем буквы в знаки азбуки Морзе. Никакого «птичьего языка» бушменов не существует. Просто среди звуков разговорной речи у бушменов и готтентотов встречаются своеобразные щелкающие звуки.
Пигмеи также не имеют «свистящего языка»: на охоте, чтобы не спугнуть дичь, они прибегают к особым сигналам, которые можно сравнить со «странной, непрерывно усиливающейся волной звуков, похожей на прерывистое дыхание большой собачьей своры».
В некоторых языках индейцев Мексики свист употребляется как одно из вспомогательных средств обычного, звукового языка, наподобие нашего русского ударения, которое позволяет нам отличить число «сорок» от стаи «сорок».
Но «язык свиста» гуанчей как вспомогательное средство общения действительно вызывает интерес. Испанцы, живущие на острове Л а Гомера и по сей день употребляющие этот «язык», разумеется, говорят по-испански.
Свист передает только главные особенности звуков испанского языка и не несет никакой дополнительной нагрузки, какая имеется в нашей обычной речи (интонация, тембр голоса и т. п.).
Такая своеобразная «азбука Морзе» позволяет современным жителям острова переговариваться через пропасти в горах точно так же, как этот «беспроволочный телеграф» служил когда-то гуанчам. Только гуанчи преобразовывали в свист звуки своего родного языка.
Любопытно, что «языку свиста» научились подражать — и очень точно — птицы, живущие на острове Да Гомера. Но, разумеется, они не понимают эти свистящие звуки, как не понимают и обычную речь людей.
«ЯЗЫКИ» ВНЕ ЯЗЫКА
«Языки» вне языка широко распространены в нашей повседневной жизни. Вспомните хотя бы дорожные знаки:
и многие другие. Дорожная сигнализация — это тоже своеобразный язык, вернее, система знаков.
С первого класса мы учимся математике. И с первого же класса начинаем овладевать «языком цифр», системой математических знаков: Знакомясь с элементами высшей математики, овладевая новыми понятиями, узнаем и новые знаки:
Когда-то люди не имели разработанной системы знаков. В учебниках алгебры вы, вероятно, читали о том, что алгебраические знаки были предложены французским математиком Виетом в XVI веке; до этого математические задачи писали словами.
Величайшие гении древности — Архимед, Евклид, Диофант — могли творить, не пользуясь формулами, излагать свои мысли в словесной форме.
Дальнейшее развитие математики без формул, без специальных обозначений было немыслимо. Декарт, Ферма и другие ученые, создавшие высшую математику, стали делать это лишь после того, как ввели математические символы. Без них даже самый гениальный ученый не смог бы подняться до высот высшей математики.
Получив специальную символику, специальный «язык», развитие «царицы наук» и «служанки наук» — этими словами часто называют математику — пошло вперед гигантскими шагами. Ведь ее специальные знаки, по словам известного французского математика Л. Н. Карно (1753-1823), «не являются только записью мысли, средством ее изображения и закрепления, — нет, они воздействуют на самую мысль, они в известной степени направляют ее, и бывает достаточно переместить их на бумаге, согласно известным, очень простым правилам, для того чтобы безошибочно достигнуть новых истин».