- Да, - сразу откликнулся один из Зэм. - Но учтите, Эликсир ударяет в голову не хуже спиртного, так что придется выслушать немало чепухи.
- Постараемся уловить то, что имеет для нас смысл.
- Давайте начнем с этого, мелкого, - предложил один из сотрудников тюрьмы и, поскольку возражений не последовало, охранники подтащили к Неволиной троих гибберлингов, трогательно держащихся за руки.
- А-а-а-а! Нас опять будут бить ногами и кричать "Гол!"", "Гол!". Не на-а-адо!..
Немного поразмыслив, Неволина влила эликсир в рот самому активному, вероятно решив, что он в этом семействе лидер.
- Не надо нас пытать - мы скажем все, что знаем! И чего не знаем, тоже скажем... Нам обещали, что нас отсюда вытащат... Но мы в это не верим!.. Ты не наш дедушка, что тебе нужно?.. Ик!.. Хэй!.. Хоп-хэй, лала-лэй! - первоначальный испуг на лице гибберлинга постепенно сходил на нет и под конец тирады пушистый недоросль уже довольно улыбался. Он под удивленными взглядами двух своих собратьев уселся на землю, схватившись за голову. - Ох, чем вы меня напоили? Забористая штука! Ик... Ох! Ик...
Больше ничего от него добиться не удалось и охранники подвели испуганную эльфику, очень похожую на Зизи.
- Вы меня бить не будете?
- Пей сама, или я помогу, - строго сказала Неволина. - Это не отрава, не бойся.
Девушка, покорно выпив эликсир, пошатнулась, так что ее пришлось придерживать. Охрана, впрочем, не возражала.
- Расскажи нам о побеге, - потребовала комитетчица.
- Это унизительно! Я, аристократка в руках этой наглой имперской черни! Помню, как раньше в фантазиях я представляла, как меня берут в плен, связывают, раздевают... Это казалось так возбуждающе! - на этих словах смутились все, даже восставшие Зэм. Эльфйика продолжила: - А в жизни все совсем не так - здесь холодно ночью и кормят плохо. Но я знаю, что Лига не бросит меня. Моя семья не допустит этого!
- Как они могут тебе помочь?
- ...А священник был очень мил, я должна буду отблагодарить его. Он так одинок, этот милый Игнатий!
Она блаженно улыбалась, окончательно потеряв способность стоять на ногах самостоятельно, так что задавать вопросы дальше не имело смысла. Последним неудавшимся беглецом был каниец, он же казался самым крепким орешком. На его шее, как и у остальных заключенных, был ошейник с шипами, который он, судя по истерзанной коже вокруг, отчаянно пытался снять. Окинув всех ненавистным взглядом, каниец сквозь зубы процедил:
- Что, тоже хотите поизмываться над пленным?
- Хотим, чтобы ты выпил это.
- Еще чего!
Чтобы влить эликсир в рот канийцу понадобилась помощь двух орков охранников, один из которых выкручивал пленнику руки, а второй разжимал челюсти.
- От кого вы все ждете помощи? - сразу спросила Неволина, когда каниец наконец сделал глоток.
- Я всего лишь ополченец. Не понимаю, кому нужно меня спасать?! Сказки это - никто за нами не придет, - сразу заговорил он, хотя я уже было подумал, что эликсир на него не подействует. Но каниец, как и другие, веселел прямо на глазах. - Вот в детстве я мечтал стать генералом, но мне сказали, что у генералов свои дети есть. Вот я и стал канониром. Пушка ба-бах... Ха! У меня и значок есть за отличную стрельбу, хочешь взглянуть? Где же он? Кто-то спер. Может, ты? Ик... Вот они придут, и тебе покажут!
- Кто придет?
- Они... Они скоро будут здесь. Империи конец, а я - генерал. Вот так оно и будет! - с этими словами каниец свалился на землю и захрапел.
Неволина склонилась над ним и попыталась растормошить, но это было бесполезно.
- Итак, наши беглецы ждут помощи извне, - выпрямляясь сказала она. - Да, этот Эликсир развязывает языки лучше всяких пыток. В конце концов, мы ведь не изверги! Но нам по-прежнему не хватает информации. Штурмовики сровняют это место с землей и мы так и не узнаем, что это за помощь и откуда она должна придти.
- И кто еще, кроме предателя Печалина, замешан в этой истории! - добавил Обаоджи.
- Но ведь там заложник... - вставил я, но меня никто не обратил внимания.
- Вот что сделаем! Нужно подослать к ним в термитник одного из наших, чтобы установить "жучки". Может хоть что-нибудь успеем подслушать до штурма, - сказала Неволина и, окинув всех присутствующих пристальным взглядом, остановилась на мне. - Это исключительно опасная миссия! Как раз вам по плечу! Лучше бы, конечно, послать квалифицированных специалистов, но у нас совсем нет времени их ждать!
Мне мысль казалась абсолютно бредовой.
- И как я должен это осуществить?
- По легенде вы будете одним из сбежавших заключенных.
- Допустим. Но как я туда попаду? "Здравствуйте, я один из вас, впустите меня"?
- Да, простой маскировкой тут не обойтись. Поэтому с помощью магии мы превратим вас в гибберлинга. Справитесь?
Я оторопел.
- В гибберлинга?
Наверное, это была шутка, но отчего-то никто не засмеялся. Все стояли с серьезными лицами и только пьяные от Эликсира лигийцы были всем довольны.
Все произошло очень быстро. Я как завороженный смотрел на вспыхнувший жезл Неволиной, еще не до конца веря в реальность происходящего. Слишком это было абсурдно. Но в следующую секунду мое тело будто бы сдавили тиски, в глазах потемнело и дышать стало очень трудно. Мир вокруг куда-то поплыл и я крепко зажмурился, стараясь удержать равновесие.
- Ну, как вы?
Около минуты я не шевелился, прислушиваясь к своим ощущениям, а когда открыл глаза, то увидел, как надо мной склоняется комитечица.
- Порядок? - спросила она, озабоченно вглядываясь в мое лицо.
Я вдруг осознал, что лежу на земле, укутанный в какие-то тряпки. И только спустя несколько мгновений до меня дошло, что тряпки - это моя же форма, выросшая до гигантских размеров. Уверенный, что заклинание сработало как-то не так, я медленно поднес руки к глазам и взглянул на свои ладони.
Они были покрыты белой, мягкой шерстью.
К горлу подступила тошнота.
- Что вы со мной сделали? - прошептал я.
- Не волнуйтесь, это временно. Заклинание спадет очень быстро, так что вам надо поторопиться.
Я начал выкарабкиваться из собственной одежды. Неволина хотела мне помочь, но я грубовато оттолкнул ее руки. Сейчас она вызывала во мне почти неконтролируемую ненависть и мне были до отвращения неприятны ее прикосновения. Ноги дрожали, я чувствовал слабость во всем теле и изо всех сил напрягал зрение, потому что перед глазами то и дело все расплывалось.