Невероятно большой ворон, совершенно черный, с блестящими перьями и опасным клювом. Впрочем, если бы не размеры (с петуха) то эту птицу можно было принять за обычную птицу. Если бы ее видели, конечно. И эта птица внимательно, пристально разглядывала происходящее в гостевых покоях.
Но, эту птицу никто не видел, если она сама того не желала. А она не желала. Императрица Аида уже очень давно пробудила у своей второй ипостаси возможность к перевоплощению в черную ворону. Это случилось еще в те времена, когда она командовала своим первым десятком в приграничном патруле. Еще задолго до того, как Судьба свела ее с Феофаном.
Сама Аида уже почти и не помнила свою человеческую жизнь. Собственно, это первое, что умирает в сознании новообращенного. Да, у нее была семья, и была она рождена человеком, впрочем, как и все вампиры, только вот... Нет, не видела она себя человеком, никогда не видела. Но, Аида помнила до сих пор, то свое состояние, ту свою первую ночь, когда она переродилась. Тот восторг от осознания себя новой, полностью обновленной и чистой. Она стала из жертвы хищником, опасным хищником. И возненавидела людей всей душой, потому что помнила, еще долго помнила, что делали люди с молодой девушкой. Причем, насилие - это не самое страшное. В мире, должно быть, и нет женщин, которые не подвергались бы насилию. Но, что такое насилие, простое проникновение внутрь, вонь мужского тела, если сравнивать все это с плетью, пытками и долгими мучениями? Мелочь, несущественная мелочь.
То нападение умертвий на караван, недалеко от границы империи Аида помнила, как радость. Не помнила криков умирающих, ржания лошадей и прочего, что сопутствует каждому нападению. Она помнила только радость от осознания собственной скорой смерти. Девушка, повзрослевшая в муках постоянных наказаний и соитий. В положении животного, воспринимающая дозволение помыться, как великое благо. Вечно грязная, замерзшая, безграмотная. Мыслящая категориями цепного пса: выполнила приказ быстро - похвалили; не выполнила - боль.
Жуткое, если вдуматься, состояние для любого разумного! Мерзкое и тошнотворное, противное всем Богам. Но, тогда Аида, после очередного наказания плетью, улыбалась. Даже боль и горячка на время отступили, позволяя ей прочувствовать момент. Ей не было страшно от мысли, что если умертвия ее не сожрут, то она поднимется тупым куском мяса. Ей хотелось просто перестать быть. И она наслаждалась этим ожиданием избавления.
Наверное, то умертвие, при жизни бывшее низеньким старикашкой, что-то вспомнила о своих основных желаниях. Скорее всего, старик был тем еще бабником, потому что при виде окровавленного обнаженного тела в повозке замер на несколько секунд. Аида помнила вонь разлагающегося тела, помнила свои уверенные молитвы всем Богам, чтобы умереть быстро.
Но, больше всего в память врезался отец. Красивый и статный, лучший из мужчин! Он убил всех умертвий. Вынес ее из повозки, и устроил далеко от места бойни. Аида не могла бы сказать, сколько провалялась в траве, но запомнила полыхающий огромный костер, который устроил ее отец, сжигая и умертвий, и ее хозяев, и все...
Он шел к ней медленно... Она всегда, когда выбирала детей, смотрела в глаза, искала в них отклик Богини, саму возможность рождения второй ипостаси, что-то родное. И скала это всегда в глазах. В них всегда было что-то, или этого не было. Но, отец рассматривал ее всю. Изучал синяки, голые ноги, треугольник волос, грудь, лицо, волосы. Совершенно все!
И он нашел в ней что-то, что ищет каждый вампир, выбирая себе птенца! Единственное, что он ей сказал за эти часы стали и последними словами в жизни человечки Аиды:
- Смерти нет, - проговорили его бесцветные губы.
- Смерти нет! - восторженно сказала Аида, восставая, уже перерожденной.
Ее отец был сыном одного из Старейших. Он подарил ей не просто новую жизнь. Он создал ее высшей. А вот мать, ее мать - супруга отца и вернейшая из подруг, сделала ее той, кем она стала впоследствии.
Долгие годы обучения бывшей пастельной игрушки. Ядвига дала ей все, создала новую личность на руинах прошлой, жуткой жажде приключений и охоты. Она научила подавать себя, любить искусство, любить магию, быть страстной и неутомимой в пастели. Амиль же направил ненависть к людям на жажду владения оружием. Амиль и Ядвига - отец и мать, те, кто не просто воспитали, а именно создали будущую императрицу Инедия.