И Пустошь повторилась, в деталях. Вторая натура рванулась наружу, из тела, в мир. Николас даже не ощутил, как изменился, подхватывая девушку на руки. Не почувствовал, как вокруг умирает земля и растения, превращаясь в труху и гниль. Не заметил, как изменилось лицо, оголяя пасть. Не ощутил, как сила волной разошлась в стороны, подчиняя все живое вокруг.
Вампир нес девушку, прислушиваясь к ее дыханию и сердцу. Удар - шаг. Вздох - шаг. И ему было глубоко плевать, что все вампиры в поместье рухнули на колени от боли подчинения. Плевать, что его видели с оборотнем на руках. Рожденный чувствовал сотни сердец, тысячи самых разных чувств, где основным был страх и непонимание, но главным была та искорка, что удерживали его руки.
Немного позже Николас поймет, что это был первый полноценный срыв его контроля, когда любая попытка любого живого к сопротивлению, привела бы к его смерти. Ипостась не стала бы разбираться, а просто вырвала бы жизнь глупца...
Горло снова скрутило в знакомом голодном спазме. Наследник прикрыл глаза, и глубоко вздохнул. Тяжелый аромат болезни, травяных лекарств и зелий, и даже грязи, которую нанес взбешенный Наследник, вбегая с раненной на руках сюда. Но все это нюх легко отбросил, как несущественное, зато тут же сконцентрировался на аромате сладости. Приторная сласть печеного фрукта в патоке. Сласть с пряностью, тонкой ноткой горечи. Невероятно притягательный запах, совершенно уникальный. Рот тут же наполнился слюной.
Рожденный припомнил долгую беседу с Наставником. Барей убедительно доказал вампиру, что его жажда и острое восприятие именно этой волчицы, всего лишь потребность в исцелении. Вторая натура ищет средства избавления от Слез. И Николас поверил, старался убедить себя в правдивости слов Старейшего. Но стоило остаться с ней наедине, как любые слова стали лишь словами. И совсем не убедительными. Он не просто желал спасти жизнь... ощущения были иными... Она что-то делала с ним, она... вампиру не хотелось признавать этого, но ее чувства, ее потребность в нем, именно в нем, что-то будили внутри мужчины... Что-то не слишком похожее на благодарность или похоть, как он думал ранее.
Сожрать! Выпить до последней капли! В эти мгновения, именно сейчас, а не раньше, Николасу почудилось, что он не пил вовсе. Всесжирающий голод, уничтожающий любые мысли, чувства и цели. Только он - этот аромат, и этот вкус. Она даже не заметит, опоенная, что умерла. Просто сон станет глубоким. Вечным.
Тело подалось вперед само, только медленно, растягивая удовольствие. Какой-то частью себя Николас понимал, что больше такого вкуса не будет, совсем и никогда. И именно из-за уникальности, трапезу следует растянуть, хотя бы на несколько минут. И он растягивал, как мог.
Пальцы одной руки накрутили влажную прядку волос. На коже осталось несколько капелек свежей крови. Рожденный с удовольствием облизал пальцы. Второй рукой вампир стер дорожку крови из уголка рта, и под носом. Так же, едва сдерживая стон удовольствия, слизал и эти крохи.
Внезапно ком голода из горла сполз ниже. Гораздо ниже. Низ живота напрягся, распускаясь трепетом вожделения. Голод не отступил совсем, просто на фоне желания, он не смотрелся.
Голод и желание часто скручивались в непередаваемый по остроте клубок чувств и ощущений. Он, еще с того момента как окончательно покорил вторую натуру, часто баловал себя вампирами в постели, сплавляя оргазм и трапезу. Это было приятным хобби, при его положении. Подтверждением статуса, так сказать. Известно, что далеко не все вампиры могут похвастать хотя бы одним подобным опытом. И причина проста: вампирэллы, во время любви, не допускают укуса, и употребления собственной крови. В прелюдии да, после - конечно, но не во время самого акта любви. Если же мужчина попробует испить вампиршу насильно или обманом, то легко может проститься с жизнью. За поруганную честь девушки вступятся родственники. К тому же никто и никогда не осудит женщину, если она убьет такого вампира, ибо подобное хуже, чем простое физическое насилие.
Исключением из этого негласного правила является статус мужчины вампира. Чем выше его положение в империи, тем больше шансов, что девушка сама предложит испить себя. Подобное разрешение - высший знак признательности и доверия, которого удостаивались либо властители, либо любимые.
И Николас упивался самим фактом, что ему достаточно было лишь намекнуть, как любовницы произносили слова разрешения. Подобное подобострастие удовлетворяло и возносило пуще любого пика наслаждения.
Вампир и раньше замечал, что желает Еву, но сейчас, когда она не сможет оказать сопротивления; не откроет свой грязный рот, чтобы ляпнуть скабрезность; может, даже не ощутит погружения клыков в себя, все это заводило сильнее самых умелых ласк.