Вампир вспомнил собственный шторм в грудной клетке, когда едва не выпил Еву. И собственное равнодушие, встретив ее на следующий день.
Какая глупость!
Он, помня о волчице, забыл о ней. Как и о том, что едва не погиб. Как и о смертях побратимов в Пустоши. Как и о заговоре против него. Он погрузился в рутину дел и донесений, словно бы все произошедшее случилось не вот только что, а лет двадцать назад, месть уже совершилась, как и упоение победой.
Но ничего этого не было. Жан даже не выполнил его указ по доставке к нему волка. Поэтому-то сейчас вокруг были лишь те, из вампиров, кто принес ему магическую клятву на крови, а не просто присягу. Николасу не хотелось думать о предательстве друга, но и того доверия, что было еще на рассвете больше не было.
Так вот, когда он стал «спокоен», как вековой мудрец из храма Единения, и «покорен», как последний мертвяк в руках некроманта, Прозор и стал передавать служанке зелья для волчицы, уже уверенный, что юный хатал не обратит внимания на едва уловимые нотки зелья от нее. Сначала-то лекарь травил волчицу сам, то чарами усыпляя, то лично подливая ей сваренную дрянь. А потом стал передавать склянки с девушкой. Она же, исполняя волю отца, добавляла еще переданную Императором отраву. Так девушка служила двум господам. С одной стороны они превратили Наследника в спокойное, покорное почти животное, которое не заботят многие вопросы. А с другой медленно стирали разум Евы, превращая ее в дышащий труп. Николас был убежден, что по плану отца Еву не планировали убивать. Зачем? Маги могли бы поддерживать в ее теле жизнь ближайший век, не опасаясь ни побега, ни предательства с ее стороны.
Вампир уже очень давно не был восторженным юнцом, убежденным в непогрешимости собственных родителей. Что Феофан, что Аида были старыми, много повидавшими вампирами. Для них обоих была важна лишь Инедия, ее целостность и процветание. И любое сотрудничество с другими государствами рассматривались с этой точки зрения. А аристократка, вернувшиеся к волкам с историей о яде Рожденного, к этому не относилась.
И их план бы сработал. Конечно, долго дурманить голову Николасу у них бы не вышло, но долго и не нужно было. Как знал вампир, для таких зелий достаточно лунного оборота, чтобы никакой маг-менталист не смог вернуть утраченный разум.
Если бы не одно «но». Прунай - мелкая скальная травка, растущая на побережье, с серебряными, словно замершими листочками и ярко-синими цветками. Из алхимии Наследник хорошо усвоил, что эта магическая трава использовалась везде, где только можно, и в целительстве, и в боевой магии, и в ментальной. Зелье Прозора тоже имело в составе бутоны этой травы. И никто не мог предположить, что волчья плоть, стремясь избавиться от отравы, будет выгонять ее через поры. А уже на запах проная среагирует плотоядный крон из оранжереи. Если бы не эта случайность, то и Николас, и Ева и дальше бы увязали в планах Императора.
Вампир скрипнул челюстями при мысли, что уже через три-четыре седмицы его волчица могла бы лишь пускать слюни и смотреть в стену бессмысленным пустым взглядом, как многие преступники в Инедия.
Новому, чистому разуму Николаса не казалось странным собственная привязанность к оборотнице. Вообще, за последние пару часов многое произошло. Ему казалось, что эти дни он был лишен и слуха, и нюха, а сейчас словно вырвался из затхлого болота в утренний лес. Дышалось и думалось куда свободнее. Вот так, почти лишившись воли, понимаешь как бесценен собственный ум. Лишь почти лишившись его, ценишь саму возможность мыслить.
И будь под воздействием лишь он, вампир никогда бы не решился сделать то, что будет сделано. Его родные вольны совершать некие поступки, которые могут не нравится ему лично.
Только отец тронул не только его...
Вампир не чувствовал ничего, допрашивая лису. Ни ненависти, ни удовольствия, ни, уж тем более, жалости. Да, она все еще дышала, но лишь потому что была полезна Еве. У него просто нет причин беречь молоденькую Яломиште. Если не считать того, что придя в себя, волчица не простит ему ее смерть. Лисица скрывала то, что он должен был знать. И он получит ответы. Сейчас, когда разум чист, а чувства в узде.
Он бы выпил ее, как ту человечку, но Ева взяла эту оборотницу под опеку. И это была единственная причина, из-за коей Николас продолжал делать вид, что верит уловкам этой рыжей.
Вампир чувствовал, как открывают порталы, как бегут отсюда придворные лизоблюды. И правильно бегут. Чуют, что Рожденный не просто в гневе, он в ярости. Бегут тихо, без помпы и пышных слов прощания. А как прибывали? С какими криками. Падаль.