Отвлеклась от гаммы чувств, только когда поняла, что кто-то теребит меня. Открыла глаза и прищурилась, потом усилием воли вернула слух. Глаза у лисы были очень обеспокоенными.
- Ваил… ваил… Ева, что с вами? Вы слышите? – от страха девочка забыла, что мы давно перешли на «ты».
- Д-д-да, - еле выдавила я.
Она облегченно выдохнула, потом напряженно потянула носом.
- У вас что, кровь? – севшим и очень напряженным голосом, поинтересовалась она.
Я невольно потянулась к глухому вороту платья, который закрывал меня почти до подбородка. Пальцы моментально нашли влагу на месте шрама-улыбки.
А дальше случилось все слишком быстро. Так быстро, что это лишний раз навело меня на мысли, что Ева, прошлая Ева - не простая чистокровная. Тело, вымуштрованное до автоматизма, опять взяло верх над разумом, то есть надо мной. Я еще ничего понять не успела, а Милисса уже отлетала от меня, а я, резко развернувшись, поймала руками сразу несколько то ли лиан, то ли корней. Хищное растение, которое я приняла за сирень, поменяло оттенок листвы на коричневый, а из-под земли, из самих стволов в мою сторону «выстреливали» все новые и новые отростки. Они двигались настолько быстро, что я не всегда их видела. Они кидались на меня, как выстреливает из пасти язык змеи. Некоторые не дотягивались, другие пролетали мимо, а те что достали – я ловила и скручивала, наматывая, как поводок на кулак. Тело уворачивалась само, двигалось само, и я не хотела мешать ему, но автоматизм не мог длиться долго. Несколько секунд боя с растением – и меня просто вздернули вверх за обе руки.
Швырнули в воздух. Летела я не долго.
Полет остановила толстенная металлическая балка крыши. Воздух выбило, как и часть сознания. Вниз я падала, уже зная, что до земли не долечу. Десятки копий неслись на встречу. Но, и тут звериная чуйка с ловкостью не подвели. Извернувшись как кошка, часть отростков пропустила мимо себя, а часть постаралась отбить.
Острая вспышка боли в правом боку уничтожила страх. Руки и ноги скользнули в переворот. Жаль, а ботиночки мне нравились. Я приземлилась на длинный стол и тут же ушла в прыжок, а в стол ударило сразу несколько копий. Они били по горшкам, по столам, дорожке и другим растениям, а я вертелась, стремясь уничтожить всю эту гадость. Остановилась, только когда осознала, что атаки прекратились, а зверь внутри начал выискивать новых врагов.
Платье безвозвратно испорчено, как и обувь, и прическа. Чуть смутило здоровенное кровавое пятно на платье. Действительно большое, даже подол стало заливать моей «драгоценной» кровушкой, а вот холод регенерации не спешил приходить. Впрочем, боли тоже, как не странно, не было. Наверное, я слишком привыкла к тому, что моя регенерация заживляет любую рану очень быстро. А может дело в том, что мысли о собственной смерти меня не пугали. Ну, захотелось Калике повидаться, что с того. Но, скорее всего дело было в том, что я действительно не ощущала боли. Только онемение, плавно переходящее в оцепенение.
- Ева! – крик лисы меня несколько удивил.
Я перевела на нее взгляд.
- Боги, - выдохнула она и бросилась ко мне.
А вот показалось, что мокрый от крови подол стал каким-то уж очень тяжелым. Он так сильно тянул к земле, что я невольно поддалась его желанию - и осела на хорошо взрытую землю. Только сейчас обратила внимание, что вся земля, на десяток метров вокруг, перерыта, словно трактором. Милисса несколько раз споткнулась о кирпичи и камни пока пробиралась ко мне. Я сидела на коленях с несколько ошарашенным видам, потому что лиса несколько раз что-то сказала, но я не услышала. Все равно, что немое кино смотрела. Ее лицо стремительно бледнело, а зрачки расширялись. Она встряхнула меня за плечи. Я клацнула зубами, но отвечать ей не хотелось. Тогда, она несколько раз ударила меня и снова встряхнула, уже за разодранный ворот платья.
- Да очнись же ты! – заорала она мне в лицо.
Я медленно моргнула, и заметила, как она опускает глаза куда-то на свои руки, которые вцепились в ворот. Ее лицо, и без того нездоровое, приобрело какой-то землистый оттенок.
- Что…? – я хотела спросить: «что с ней случилось?», но горло скрутило уже в знакомом удушающем спазме. Да так остро, что, не закрывая глаз, мне показалось, что в мире выключили свет.
Я судорожно дернулась, пытаясь отстраниться от этой боли, нормально вдохнуть, но ничего не вышло. Как не старалась протолкнуть в себя хоть каплю воздуха, вокруг оставался только жар. В голове что-то запульсировало, забило.
В нос ударил до одури знакомый запах и расцвел в затылке дурманным цветком. Я уцепилась за этот запах, как за единственную нить к реальности из паникующего организма. Мне нельзя терять сознание! Нельзя умирать! Нельзя, ради него, к нему…