Участники кампании говорят, что когда французский главнокомандующий ставил задачи командирам дивизий, последние привычно ждали от него привычной схемы постановки приказа на сражение. Сент-Арно задумчиво посмотрел на них и сказал, что каждый должен атаковать и маневрировать по своему усмотрению, стараясь подняться на лежащие перед ним высоты: «У меня нет других указаний для людей, которым я доверяю». Герен почувствовал, что в это время в Сент-Арно говорил не маршал Франции, а офицер, прославленный своими дерзкими рейдами в Алжире.{71}
Адъютант Боске капитан Фей вспоминал, что когда маршал произнес эти слова, добавив: «Я рассчитываю на вас, Боске», командир 2-й дивизии сказал: «Да, господин маршал, я все очень хорошо понял, я должен отвлечь на себя часть центра противника, но помните, что я не могу продержаться более двух часов».{72}.
Опытный Боске не просто так произнес эту фразу. Тем более, он не бравировал. На него возлагалось самое главное и самое трудное. Предполагалось, что в 5.30 дивизия должна подняться, приготовиться и в 6.30 начать движение, пытаясь подняться на высоты у морского берега, которые, как доложила разведка флота,{73} Меншиков оставил свободными, чем обеспечит «…возможность 1-й и 3-й дивизиям пройти сквозь дефиле».{74}
Как и где будут подниматься его батальоны, для Боске не указывалось, но французы были странно уверены, что этот путь есть. Значит, все-таки информация о местности была? Или опять авантюра? Тем более сами французы утверждают, что были знакомы с топографией местности. Вспомним хотя бы то, что хотя союзники и жалуются на недостаток топографических карт, у французов хоть какие, но были. По воспоминаниям того же Фея, план сражения вечером 19 сентября в дивизию прибыл нанесенным на карту.{75} Видно, не зря англичане не доверяли «заклятым друзьям».
Прикрытие 2-й дивизии предполагалось обеспечивать специально назначенными кораблями союзного флота. Интересно, что и тут французы не доверяли англичанам. Видимо всерьез опасаясь «дружественного огня», адмирал Буа-Вильомез рекомендовал Боске рассчитывать только на французские фрегаты, особенно «Касик» и «Мегаре».{76}
Сделаю некоторые пояснения. Множество исследователей считают подъем дивизии Боске по прибрежным склонам началом атаки русской позиции. Это неправильно. Боске только маневрировал, выходя на намеченный рубеж атаки, прикрываясь корабельной артиллерией.{77} Для его дивизии северное окончание плато мыса Луккул являлось тем рубежом, с которого должны были начаться активные действия. Именно от того, встретит Боске русских или появится на их фланге без боя, зависел весь остальной план сражения. И, наконец, самое главное: время требовалось французской артиллерии для подъема по единственной проходимой дороге на плато. Без артиллерийской подготовки французский полевой устав считал все предпринимаемые действия чем угодно, но только не атакой.
Наверное, многие, кому удалось пройти курс общей тактики в военном учебном заведёнии, помнят, как преподаватели разъясняли курсантам, что время «Ч» наступает тогда, когда определенная часть тела пехотинца свисает над передовой неприятельской траншеей. Время прошло, но суть понятия, применимого, конечно, ко дню сегодняшнему, не изменилась. Даже в Альминском сражении. Для спланированного боя момент начала военной операции отсчитывался от времени, когда французская пехота сконцентрируется на плато, подтянет артиллерию. То есть, только когда бригады Буа и Отмара начнут давить на русских, в дело последовательно вступают французский центр (дивизии Канробера и принца Наполеона) и британцы. При этом дивизия Эванса должна была действовать в точном согласовании с французскими 1-й и 3-й дивизиями. Таким образом, если что-то пойдет не по плану — до этого времени есть возможность остановить сражение.
Только наметившийся успех Боске, вцепившегося в гребень высот, завязавшего бой с русскими, давал Сент-Арно право на решение включить в дело последовательно дивизии Канробера и Наполеона и 4-ю дивизию — резерв. Важно было точно синхронизировать действия трех дивизий (1-й, 3-й и 4-й) с поднявшимися на плато бригадами 2-й дивизии. Давление на фронт Меншикова должно было не позволить ему перебросить на левый фланг резервы.{78} Время это было определено на 9 часов утра.{79}