Оставаясь дома без меня, Альма не теряла времени даром — не только прибиралась в квартире, но и занималась самообразованием: просматривала книги о животных, слушала музыку по радио и танцевала. Она блестяще показала себя в танцах под пластинки ещё в "Собачьей школе" и теперь только совершенствовала мастерство, даже изучила горячий танец в стиле "фламенко". Этот танец она танцевала особенно зажигательно. Она вообще была очень эмоциональной: веселилась так веселилась — казалось, из её глаз брызжут искры, а если грустила, то, честное слово, вокруг всё тускнело и даже солнечный день казался пасмурным.
Глава двадцать шестая
Половодье. Мы с Альмой в ледяной воде. Художник Валерий Дмитрюк
Весной Альма сбросила зимнюю шубу — проще говоря, полиняла, и сразу вроде бы похудела. На самом деле стала изящней. Весна вселила в неё радостное беспокойство: она то и дело выходила на балкон, прислушивалась к гомону птиц, принюхивалась к запахам сохнущей земли, во время прогулки оживлённо рассматривала первые травы, жуков и бабочек и, глядя на меня, вопрошала: — Когда мы поедем на дачу?
А у меня была срочная работа. Только в конце апреля мы выехали из города. По пути я решил заехать в Снегири, где жил мой закадычный друг художник Валерий Андреевич Дмитрюк — давно его, старикашку, не видел, да и Альму хотел познакомить с ним, тем более что по телефону уже рассказывал о ней. Свернув с шоссе, мы покатили по размытой, ухабистой дороге вдоль реки Истры, на которой уже началось половодье — точнее, оно было в самом разгаре. Мы уже почти подъехали к дому художника, осталось преодолеть не больше километра, как вдруг увидели — по реке медленно плывет… летний дом! Наполовину затопленный щитовой дом с дымящейся трубой! Его можно было принять за какой-то комичный пароходишко, но рядом с домом на крыше своей будки в панике топтался и выл маленький лопоухий пёс. Он был на цепи, а вода уже почти скрыла его жилище.
— В доме топится печь, там могут быть люди, — сказал я Альме, резко останавливая машину.
Альма кивнула:
— Кто-нибудь там спит или больной!
Мы выскочили из машины и побежали наперерез подплывающему дому. У реки я сбросил ботинки, скинул одежду и ринулся в воду. Альма, не колеблясь, прыгнула за мной. Холодная вода прямо-таки обжигала, но дом находился всего в пяти — семи метрах от берега, мне даже не пришлось плыть, я подобрался к нему, когда воды было лишь по грудь. Но Альме, конечно, пришлось потрудиться. Я-то ухватился за оконную раму и стал подтягивать дом к берегу, а моя подружка всё это время барахталась около будки собаки, пытаясь отодрать цепь. Бедняга лопоухий уже не выл, только поскуливал; он был весь мокрый и дрожал от холода и страха. Только теперь я заметил, что будка приколочена к стене дома, и понял, почему она до сих пор не утопила собаку, хотя было ясно — это произойдёт, как только дом ещё больше погрузится в воду. Но у нас было немного времени.
— Альма, надо расстегнуть ошейник! Я сам это сделаю! — отдуваясь бормотал я.
Альма попыталась залезть на будку, но у неё не получилось, и она продолжила возиться с цепью, не отплывая от конуры, готовая в любую минуту прийти лопоухому на помощь.
Вскоре мы очутились на мелководье, и дом уткнулся в песок. Я первым делом открыл дверь дома. К счастью, в нём никого не было. На полу от хлеставшей воды шипела железная печурка.
Затем я отстегнул цепь от ошейника собаки. Пёс сразу спрыгнул в воду и скачками понёсся к берегу, а когда и мы с Альмой выбрались из воды, подбежал и лизнул мне руку, а Альму чмокнул в ухо (если вы не знаете, сообщаю: собаки целуют друг друга в уши).
Третьим делом я нашёл в доме сухую скатерть и как следует вытер Альму и лопоухого. Затем и о себе позаботился — у меня от холода уже зуб на зуб не попадал. И только я оделся, как послышались крики — по берегу с верховья реки бежал мужчина без шапки в распахнутой телогрейке. Ему навстречу бросился спасённый нами пёс. Подбежав, мужчина швырнул на землю верёвку с крюком и, задыхаясь, прерывисто заговорил:
— Вот… колол дрова в сарае… И на моих глазах жилище соскользнуло с фундамента в воду… Пока делал "кошку" — он кивнул на верёвку, — его уже понесло…
Отдышавшись, мужчина пожал мне руку:
— Не знаю, как тебя и благодарить.
— О чём ты говоришь, — отмахнулся я. — Дом всё равно прибило бы к берегу.
— Может, и прибило бы. А скорее, затонул бы посреди реки. И Тузик захлебнулся бы, — мужчина погладил лопоухого, который, повизгивая, крутился у ног хозяина. — Так что огромное тебе спасибо!