Новая политэкономия: прикладные уроки и прикладные задачи
Маркс не построил собственно политэкономии. Он не задавал такого объекта, предметными проекциями которого были бы в разных отношениях деятельности экономики и политики как самостоятельные действительности, между которыми можно было бы строить связи политэкономии, находящиеся в комплексной действительности её собственного предмета.
Маркс анализировал экономическую действительность товара, а потом интерпретировал недостающее содержание деятельности, ущербность товарной экономической действительности как политику. Можно сказать, что он строил политическую рефлексию товарной экономической деятельности. Неизбежные кризисы ("разрывы") в экономической деятельности должны разрешаться и компенсироваться политикой. Отсюда - называние экономики (экономической деятельности) "базисом", а политики - "надстройкой". Маркс начинает с экономической действительности как представитель английской экономической школы. Неудивительно, что эта действительность оказывается первичной "в объекте", поскольку она уже была первичной в методе.
Политические процессы такой "надстройки" ведут нас к борьбе труда за справедливые условия договора с властью (капиталом) о его отчуждении. Так рождается трудовое право. Его появление следует из политэкономии Маркса как политической рефлексии буржуазной "экономии". Однако труд сам не может претендовать на власть, ибо по определению не обладает достаточной деятельностной субъективностью. Он есть нечто отчуждённое от субъекта, потерянное субъектом.
Социализм есть трансцендентная по отношению к борьбе трудящихся за свои права идея. Это идея самоутверждения власти на труде, принципиального развития и проникновения власти в социум, возвращения труду субъективности путём превращения его в деятельность всей популяции. Договор - справедливый или нет - оставляет отношения, порождённые трудом, в пространстве буржуазного общества. Социализм это не справедливость и не равенство - всё это категории, лежащие ещё в пространстве договора. Социализм совершает скачок по отношению к трудовому договору как политической форме существования труда. Труд, оставаясь отчуждённой деятельностью, становится сначала сам государством, тем целым, в отношении чего осуществляется отчуждение.
Тем самым делается шаг к "снятию" отчуждения, к возвращению субъективности. Тогда мы должны понять труд как деятельность. А значит, мы вправе и должны полагать комплексный объект политической "экономии" или экономической "политики", то есть деятельности, в которой политическое и экономическое неразрывно связаны как трудовая деятельность или деятельность труда. Конечно, таковая деятельность - не деятельность по производству и обмену товарами. Товар не может быть её "клеткой". Клеткой может быть только сфера деятельности со всеми её процессами, перечисленными выше.
Капитализм гипертрофирует производство, поскольку превращает его в инструмент извлечения прибыли. Перепроизводство как проблема никуда не исчезает, хотя уже не выражается в устойчивом падении цен, тормозящем экономический рост, но, как и в начале капиталистического пути, остаётся основным механизмом кризиса, даже если прячется за ширмой гипертрофированного перепотребления.
Перепотребление лишь уничтожает продукты перепроизводства как специально организованная именно для этого деятельность (в ней, разумеется, нет ничего природного), но само дальше никуда не ведёт. Финансовый капитал даёт кредиты и перепроизводству, и перепотреблению, стремясь извлечь уже сверхприбыль. Таким образом, перепотребление непосредственно ведёт к разрыву в воспроизводстве деятельности в целом.
Для гармонизации деятельности (организации единства экономики и политики) необходимо организовать потребление, в том числе конечное потребление, поддерживающее жизнь и воспроизводство людей, как деятельность, нормированную целями деятельности, её воспроизводством. Но нормированное потребление - это не бедность. Это абсолютный показатель действительного общего уровня экономического развития в целом.