Уже в апреле весна в Монте-Карло, к всеобщему удовольствию, становится полновластной хозяйкой. Весь город необыкновенно расцветает, но особенно красочен парк, ажурно обрамляющий незабвенный ковчег удачи, легендарное казино «Монте-Карло». Великолепные клумбы азартно соперничают друг с другом в буйстве красок и цветов, рождающих калейдоскопические живописные полотна. Они до слез радуют глаз своей неземной красотой и почему-то ровно также щемят душу. Серебристые струи многочисленных фонтанов задорно и призывно блестят в лучах солнца, внезапно рассыпаясь мириадами брызг, тут же вспыхивающих маленькими радугами-бабочками. Ослепительные витрины, разноцветные флаги, роскошные женщины и не менее роскошные лимузины – вот он классический праздник жизни в чистом незамутненном виде.
С многочисленных террас этого парка открывается грандиозный вид на Средиземное море, Лазурный берег и уютную бухту Монте-Карло. Здесь швартуются самые шикарные и знаменитые яхты со всего мира. Оказавшись неожиданно в тихой заводи, они недоуменно теснятся у причалов и так в этом удивительно похожи на породистых скакунов у коновязи, которые в ожидании хозяев в нетерпении бьют копытами. И белоснежные красавицы, подобно тем рысакам, с остервенением рвутся на простор, ведь они созданы для волн и ветра «как птицы для полета». И даже такое мимолетное стеснение свободы воспринимается ими как посягательство на их честь, с явным возмущением и негодованием.
Я давно заметил, что если в каком-то месте собрать хотя бы несколько однородных предметов, среди них моментально проявляются законы иерархии. Какие-то из этих объектов сразу же начинают претендовать на лидирующие позиции, другие довольствуются золотой серединой, а третьим достается то, что остается. И здесь, среди яхт, как ни странно, я также увидел эти иерархические отношения. Гигантские яхты гордо стояли особняком и надменно, свысока поглядывали на своих собратьев. Яхты поменьше старались находиться от них на уважительной дистанции. Еще более мелкие кораблики самодовольно вращались в своем многочисленном сообществе, и, наконец, самые мелкие суденышки ютились на задворках бухты. Воистину права народная мудрость – у всех свои проблемы: у кого-то щи жидковаты, у кого-то бриллианты мелковаты, читай, яхты коротковаты. Создавалось впечатление, что эти хрупкие создания переняли, быть может, не самые лучшие привычки и манеры своих хозяев и теперь охотно их демонстрировали друг другу. И только чайкам была глубоко безразлична вся эта иерархия, они деловито сновали над бухтой и бесстрастно справляли свою нужду на этих красавиц безо всякого учета их рангов и званий.
Но как же капризна и изменчива апрельская погода! Внезапно налетел прохладный влажный ветер, через гребни гор тяжело перевалились и поползли на бухту седовато-черные причудливые облака, запахло приближающейся грозой. Море стало темно-свинцовым, неприветливым, покрылось стремительно растущей рябью. Крики чаек становились все громче и противнее, они засуетились, как будто старались успеть до бури закончить все свои неотложные дела. А с яхт мгновенно слетела вся спесь, и они в страхе стали жаться друг к дружке, чтобы вместе переждать слепую в своей ярости непогоду…
Ветер и песок. Куда не устремился бы твой взгляд, ты видишь только безбрежное море цвета охры. И ветер вольно мчится по этому почти безжизненному простору, вздымая песчаные волны. Их гребни кажутся зыбкими, но движутся они словно в очень замедленном танце. Прислушайся, и ты услышишь музыку пустыни. Услышишь, как перешептываются между собой песчинки, рассказывая друг другу о тех далеких временах, когда на этом месте были то изобильные зеленые долины, то дно неспокойного моря. А это – крутобокие барханы, у них более громкая песня. О чем они поют, о каких тайнах этого мира? Может, о погребенных под ними древних городах, о которых уже стерлась память людская. А может о скрытых в глубинах подземных озерах, в которых прячет пустыня драгоценную воду. Или о тех удивительных существах, которые, не смотря на суровое солнце дня, холод ночи оставляют свои следы на сыпучем песке... Как выживают они в этом неприветливом царстве? Прислушайся.
Пустыня. Ужасная и прекрасная. Ты кажешься бесконечной, заместившей собой весь мир. Словно бы не осталось больше ничего, кроме тебя. Ничего, кроме шелеста песка и вздохов ветра. Вся человеческая цивилизация представляется здесь лишь легендой... Вскоре уже сам себе кажешься просто песчинкой на твоем могучем теле, впитавшем всю ярость солнечных лучей. Ты наполнена жаром, порывами обжигающих самумов, призраками таинственных миражей. Ты безжалостна и бесстрастна. Выцветшее бледное небо, как линялое полотно, растянутое в вышине, ночью вдруг превращается в невероятное чудо. Словно на черном бархате рассыпали миллиарды алмазов, и ни один земной свет не затмевает этого фантастического сияния.