— Лара, — сказал я ей в спину. — Может быть, все-таки скажете, чем я-то провинился? Меня выдернули из родного мира из-за вашего братика, с которым у нас, если верить Сигару, родство душ. Хотя в последнем я сильно сомневаюсь: лодырем я точно не был.
— Что, уже что-то вспомнили? — спросила она, задержавшись на пороге.
— Наверное, вспомню завтра, — сказал я.
— Вот завтра и поговорим! — ответила девушка и захлопнула за собой дверь.
Вздохнув, я стал смотреть принесенные книги. Напечатанные типографским способом на хорошей бумаге, они были вполне привычного мне вида. Начал я с географии. Слова "планета" в местном языке не было, было слово "мир", которое звучало, как Альмар. Местные знали три материка. Прежде чем рассказывать дальше, расскажу о мерах длины. Единицей измерения был раш — усредненное значение шага взрослого мужчины. Тысяча рашей называлась дераш. Так вот, материк, на котором я сейчас находился, звался Ахрамия, и он простирался с запада на восток на три тысячи дерашей. С юга на север его ширина менялась от восьмисот до полутора тысячей дерашей. Позже, когда я вспомнил земные меры, то убедился, что местный дераш мало чем отличается от километра. В подробности географии я в тот раз не вникал. Если меня скоро вернут обратно, незачем забивать себе голову знаниями, которые никогда больше не понадобятся. Узнав, что на двух других материках разумной жизни нет, я отложил географию и взялся за книгу, в которой описывалась история единственного народа Альмара. По крайней мере, в книге утверждалось, что он единственный. Называли они себя саями, а я их на следующий день назвал эльфами, хотя с книжными ушастиками у них было мало общего. Весь материк поделили три герцогских рода. Один из них держал высшую власть, и его глава звался Повелителем, а его отпрыски — принцами и принцессами. За всю писаную историю саев, которой было почему-то меньше тысячи лет, высшая власть шесть раз переходила от одного герцогского роду к другому. Больших войн при этом не было, а смена власти происходила посредством переворотов, убийств и тому подобных мероприятий. Последний раз правящий ныне род Ольмингов вырвал власть у рода Дарминов. Вырвал, как полагается, с кровью, да с такой, что проигравший герцогский род и поныне оставался слабейшим. А вот герцог Гардар по силе мало в чем уступал правящему клану. Почитав об основных дворянских родах Ольмингии, я отбросил и эту книгу. Ну зачем мне запоминать все эти баронские и графские роды? Дольше всего я читал книгу, в которой описывались города и ремесла. За этим занятием меня и застал зашедший в спальню мужчина, одетый не в тунику, а в шитую золотом рубаху и обтягивающие штаны. На широком кожаном поясе покачивался прямой меч, раза в полтора длиннее того, какой был у Сигара. Я зачитался и не сразу отреагировал на его появление. Почувствовав рядом чье-то присутствие, я оторвался от книги и сразу же вскочил с кровати. Не знаю, в чем тут дело, но я сразу понял, что это Повелитель и отец принца, хотя никакого величия он мне не демонстрировал.
— Садись на кровать, — сказал он мне. — Лара сообщила, что ты заболел. Вижу, что ничего серьезного у тебя нет. Чем занят?
— Так, читаю, отец, — пробормотал я.
— Школьные учебники? — с ноткой удивления спросил он. — Не ожидал от тебя. Не скажешь, что с тобой произошло?
— Все в порядке, отец, — ответил я, стараясь не смотреть ему в глаза. — Пару дней, и я буду таким же, как всегда.
— Не скажу, что ты меня этим обрадуешь! — сказал он, повернулся и вышел.
А у меня после его ухода почему-то напрочь пропало всякое желание что-либо читать. Наверное, от такого чтения будет гораздо больше пользы, когда вернется память. Но если не читать, чем себя занять? Я решил наплевать на советы Сигара и выйти погулять в парк. Заодно посмотрю оба дворца Правителя. Это знания в книгах мне потом не пригодятся, а впечатления о здешних красотах лишними не будут. Перед прогулкой я зашел в гардеробную, взял из стойки небольшой кинжал в красивых ножнах и повесил его к кольцу на поясе.
Красоты начались, стоило мне только выйти из апартаментов принца в коридор дворца. Никакой охраны я не увидел ни у дверей в покои Кирена, ни на всем пути через половину дворца к одному из его парадных выходов. Сочетание коридоров с анфиладой залов и лестничный переход на первый этаж — все поражало красотой и богатством отделки. Пол в залах, как и в спальне принца, был сделан из полированного камня, а в коридорах под ногами радовал глаз наборный паркет, лишь частично прикрытый ковровыми дорожками, украшенными не просто орнаментом, а целыми картинами из жизни саев. На такую красоту просто не хотелось наступать ногами. Повсюду были потолки из мутного зеленоватого стекла, которые, как я вычитал из книг, ночью довольно сильно светились и позволяли в большинстве случаев не морочить голову с освещением. Почему-то в комнатах принца на окнах не было ни штор, ни гардин, а здесь они висели на каждом окне. И статуи… Они стояли повсюду, изображая в основном обнаженных женщин и облаченных в доспехи мужчин. Красота и сила воспевались с таким искусством, что иной раз выполненные из розового камня изваяния можно было бы принять за живых людей, если бы ни их незрячие глаза. Слуги встретились всего пару раз. Они низко кланялись и застывали, ожидая пока пройдет принц. Никого из дворян я до самого парка не увидел. У парадного входа впервые встретилась охрана. У портика, опирающегося на шесть тонких колонн, стоял караул местных гвардейцев из офицера и пяти солдат. У всех были мечи, а у солдат еще и копья. Увидев меня, они дружно ударили древками копей по каменным плитам и расступились в разные стороны, освобождая проход. Я им приветливо кивнул и сбежал вниз по лестнице из двух десятков ступеней. Сразу же от лестницы начиналась одна из дорожек сада. Почти везде они были выложены шлифованными каменными плитами и лишь в самых дальних аллеях, куда редко забирались любители свежего воздуха, их просто засыпали мелким камнем и укатали. Сад был очень большим, и его аллеи располагались без всякого видимого порядка. Декоративные и плодовые деревья возносили свои кроны на порядочную высоту, полностью закрывая дорожки от палящего солнца. Лишь ветви, усыпанные плодами, наклонялись к отдыхающим, словно предлагая полакомиться фруктами. Многие выглядели аппетитно и неплохо пахли, но среди них я не нашел ни одного знакомого. Хотя вряд ли кто-нибудь стал разводить здесь отраву, проверять это на себе не хотелось. Я решил сойти с дорожки и посмотреть, как на фрукты реагируют аборигены. Мне повезло и долго стоять в кустах не пришлось. По моей дорожке пробежала девчушка лет десяти, которая остановилась перед деревом, усыпанным длинными темно-синими плодами. Сорвав один из них, она вынула из ножен на поясе маленький кинжальчик, разрезала плод вдоль и впилась в его сердцевину. Покончив с плодом, она зашвырнула его остатки в кусты и побежала мыться к одному из небольших фонтанчиков, которые здесь стояли через сто шагов. Я пока не видел ни мух, ни вообще каких-нибудь насекомых, но это еще не значило, что их здесь нет, поэтому прежде чем последовать ее примеру, все-таки вымыл фрукт, а потом кинжалом разделил его на две половины. Сочная оранжевая мякоть слегка щипала язык и по вкусу больше всего напоминала… ананас. Так, что-то уже вспоминается! Забросив кожуру в кусты, а помыл руки и лезвие кинжала, после чего вытер его пучком травы и вложил в ножны. Люблю фрукты, но их на завтрак почему-то не подавали. Я собрался возвращаться, когда услышал за спиной тихий женский смех. Повернувшись, я увидел высокую, мне по плечо, женщину, пожалуй, еще более красивую, чем Лара. Интересно, они здесь вообще бывают некрасивыми? Или их красота бьет по мозгам только меня, а у здешних мужчин свои, завышенные оценки?
— Лакомитесь оршей, милорд? — спросила она. — Не угостите меня?
— Решил разнообразить рацион, — ответил я, не зная, как к ней обращаться. — На завтрак дали почти одно мясо и лишь немного овощей. А я бы не отказался и от фруктов. Сейчас принесу их вам.