- Потому что, - мой нож упал в маленькую кожаную сумку (на случай если Грегори меня взбесит), - голыми люди по улице не ходят, если ты замечала за свою тысячу лет.
- Так я и не голая.
- Ага, но все видно. Короче, спросишь у Ханны про женскую моду, я в этом не разбираюсь. Просто прикройся пока этим и все.
Обижено надув губы, Алма закуталась еще сильнее, и, выходя, сказала:
- Какай-то ты нервный стал. Тебе надо больше находиться на свежем воздухе.
Спустя час, мы были дома у Ханны, смотря, как она радостно хлопочет над Алмой.
- Какая ты красавица! – мой монстр только краснел, - у нас тут и нет девушек с такой внешностью. Сегодня ты будешь просто неотразима.
Да и вообще, была очень счастлива. Что не скажешь обо мне.
Напротив, за столом, сидел бородатый, грозного вида моряк, кучерявый, крепкий, но пил чай из кружки с цветочком. Да-а-а, на такой мой нож не хватит. Из-под широких бровей он изредка поглядывал на меня, но в основном его внимание привлекала стройная, гибкая и легкая семнадцатилетняя девушка, приходящаяся мне сестрой. Бесит. Почему он так на нее смотрит? Что он от нее хочет?
- Рэн! – вдруг разозлилась она, встав в позу «руки в боки», - Что вы тут еще делаете? Все, эти два часа – этот дом – женская территория. Идите, прогуляйтесь.
Из-за двери в соседнюю комнату робко выглядывала Алма, напоследок помахав мне рукой.
Замечательно. Теперь мы наедине.
Однажды я поинтересовался у Ханны, не способ ли избавить от одиночества этот Грегори:
- Пойми, сейчас ты выйдешь за него, просто для статуса, а потом хлебнешь горя.
На этот раз она не взбесилась, когда я, начал подвергать его любовь сомнению, как обычно:
- Ты не поверишь мне, пока сам с ним не поговоришь. Он не такой, правда. Я люблю его. Он как Алма для тебя. Может он и на вид страшен, но никогда меня не обидит.
Тогда я ей не сказал, что она человека пополам за секунду перекусывает.
И вот, мы сидим в таверне.
- Заказать тебе что-нибудь? – впервые он заговорил со мной своим низким голосом. И как она в него влюбилась? Рядом с ним я чувствую себя мальчишкой.
- Я не взял с собой монеты.
- Ничего, - Грегори достал из кармана приличный мешочек, - на пиво двоим хватит.
- Тогда да, пиво.
Я уже пил его у Ханны, главное с ним не переборщить. А то Алма теперь не сможет нести меня на себе, как тогда. Ох и ругалась она.
От воспоминаний о ней сразу стало легче как-то. Даже с этим моряком под боком. Интересно, во что ее нарядит Ханна?
Пинта упала передо мной, а жидкость в ней играла и пенилась.
Грегори опустился на свой стул, и, отпив чуть-чуть, сразу перешел к делу:
- Я знаю, что ты меня недолюбливаешь, Рэн, - я старался не смотреть ему в глаза, изучая пузырьки в пиве, - но, я правда, люблю твою сестру. Хочу жениться на ней и увезти с собой.
Газики тут же стали мне неинтересны.
- Как увезти?!
Его глаза, темно-карие, смотрели скорее жалобно, чем злобно. Все же, он хотел, чтобы я его одобрил. Но увезти ее? Из дома?
Его пинта снова немного освободилась.
- Я все знаю о ее репутации. И что это был несчастный случай. Она была ребенком и не виновата. Даже если мы поженимся тут, слухи расползутся еще больше. Что будут говорить о ее детях? Как они будут ходить в общую школу?
- Ты спросил ее? Она этого хочет?
- Да.
Вот коза! А мне ни слова не сказала. Значит, все свалила на своего жениха, а он тут отдувается. А на самом деле давно уже все решила.
Наверное, я очень долго молчал, поэтому он заговорил снова.
- У вас нет отца. И единственный мужчина в вашей семье это ты. По традициям моей страны, чтобы девушка могла покинуть дом, нужно разрешение отца или брата, если такого не имеется. Без твоего согласия мы ничего не делать не будем.
Я улыбнулся и тоже чуть отхлебнул.
- А Ханне ты об этом сказал? О разрешении?
Грегори тоже усмехнулся.
- Она тогда долго кричала «Почему?! Я ведь старше его на год! Это он под моей ответственностью, а не я под его!»
- Похоже на нее.
Мне требовалось принять непростое решение. Хотя Ханна давно все для себя поняла. Она любила его. Возможно впервые. Так еще и ответно. Если я скажу «нет», что мне очень хочется, она до конца жизни не пустит меня на порог своего дома. Но, скорее всего, будет жива. Ладно, предположим, она его любит. Но этот моряк? Где гарантии, то он не бросит ее одну в своей стране. Она ведь не вернется тогда. И погибнет. Моя единственная кровь.
- Я люблю ее, - сказал в итоге я, осушая свою кружку, - она вся моя семья. Я не могу ее просто так отпустить с тобой.
Он кивнул кучерявой головой.
- Понимаю, на твоем месте, я бы тоже не доверял мне.
- Но, - я удостоверился, что трезв, и пиво отменное, - она любит тебя. Я не имею никакого права держать ее здесь. Тут она несчастна. Здесь у нее нет никакого будущего. Думаю, поездка с тобой, лучшее, что с ней случится за все это время. Так что я даю свое согласие. Но знаешь, я приеду к вам через год, и если с ней что-то случиться…
- Она плачет уже неделю, с тех пор, как я сделал ей предложение, потому что не хочет оставлять тебя одного. Ханна очень тебя и впрямь любит. И я даю тебе сейчас свою клятву – что никогда не причиню ей вреда. И если она захочет, всегда сможет вернуться домой. Через год мы сам приедем сюда, в гости. Я знаю, она долго без тебя не выдержит.
Что-то очень сильно защемило в душе. Защипало в глазах. Может пиво дало в голову. Но мне стало так неприятно и как-то… больно. Ты эгоист, Рэн. Да, теперь ты не сможешь приходить в ее домик на опушке, проносить шкурки и мясо. Тебя не будет встречать радостная улыбка и объятия, никто не накормит вкусным мясом. Айден и Клио тоже будут грустить. Почему, так недавно появившись, она исчезает?
Черт возьми, она будет счастлива! Пока я гулял по лесу с Алмой, она страдала одна, торгуя цветами на холодной улице, заклейменная и угнетенная. Теперь у нее есть шанс, на счастье. На семью, на детей и радость. На счастливую старость. На прекрасную, человеческую жизнь. То, чего никогда не будет у меня с Алмой.
Ты эгоист, Рэн.
Мы уже вернулись в дом Ханны. Праздник вот-вот должен был начаться.
- Я уже отправил письмо семье, что намерен жениться. Они рады, что я, наконец, остепенюсь. Правда неженатую ее везти домой будет неуважительно по отношению к ней, поэтому мы обвенчаемся в местной церкви. Ты с Алмой должны быть обязательно. А уже на родине мы сыграем настоящую свадьбу, пышную, громкую. У меня три младших сестры. Думаю, Ханне скучно не будет.
- Три сестры? Я бы такого не пережил.
Мы сели за стол, где еще осталась кружка Грегори.
- Еще секунда! – отозвалась из спальни Ханна.
Прошла, правда, не секунда, но вышла она быстро.
На ней было зеленое платье в пол, с длинным рукавом. На подоле вились словно лозы, словно вышитые черной ниткой, а на рукавах, тоже этой же ниткой, были пришиты кружева. Зеленый пояс украшали вышивки красных роз.
Дорогая, скоро ты сменишь это плате на свадебное.
Она нетерпеливо переглядывалась с Грегори, и когда тот с улыбкой кивнул, внезапно бросилась мне на шею.
- Ох, Рэн! Спасибо! – я чуть не упал со стула, крепко обнимая ее за тонкую талию.
И тут же заплакала мне в плечо, как маленькая девочка. И не понятно, от радости, или от скорого расставания.
- Я буду скучать по тебе, сестренка.
Думал, успокою ее этим. Но она зарыдала еще громче и сильнее.
Вдруг, дверь спальни скрипнула, и из нее, робко оглядываясь, вышла Алма.
Не знаю, что сделала с ней Ханна, но я ее почти не узнал. Черные волосы были собраны на самой макушке в узел, а передние пряди обрамляли скулы. Она была в красном платье, с широким поясом, рукава свободно струились вниз, чуть касаясь кончиков пальцев. Подол был прямым, чуть волнистым. Она напоминала девушку с одной из страниц моих книг о востоке. Даже глаза, синие, сверкали как никогда прекрасно.