- А неконтролируемых превращений не будет?
Страх из ее глаза тут же испарился, и она улыбнулась.
- Если ты только захочешь.
Смешная шутка.
- Давай в другой раз поэкспериментируем?
Закончив с одеждой, она оглядела меня, но сделала вид, что ее внимание ничего ниже моего таза не привлекло. Я поцеловал ее. Девушка ответила мне, и, закинув руки за голову, осторожно легла сверху, контролируя положение. Значит, все-таки боится.
- Слушай, - шепнул я ей на ухо, и чуть за него прикусил, - давай ты ложись на спину, так будет удобнее.
С каждой секундой она все больше подчинялась мне.
Теперь я, находясь сверху, поцеловал ее в висок, затем медленно спустился к шее, потом к груди, животу от чего она невольно вздрогнула и громоко выдохнула. Так, значит тут приятно. Мой язык прошелся дорожкой по ее животу, все ниже и ниже.
В пещере стало ужасно жарко.
Когда ее тело почти вытянулось в струну от удовольствия, я снова поцеловал ее у губы и спросил:
- Готова?
Я никогда не испытывал ни с кем такого единения. Алма была всем для меня. Она была мной, частью моего тела, моей души. Исчезни она сейчас, я бы не пережил. Отпустить сестру я смог – но ее. Никогда. Ни за что. Не в этой жизни.
- Ты моя, слышишь? - шептал я ей на ухо, пока она цеплялась за мою спину, как утопающий за плот, - и всегда будешь моей.
11. Вкус твоей крови
Пять лет спустя…
- Не нравится мне все это.
Лес все чаще дымился, но как только Алма туда прилетала, огонь уже гас, а деревья даже не тлели. Сухая осенняя трава только так воспламенялась от малейшего разбитого стекла или костерка. Но чуткое сердце моего чудовища чувствовало иное.
- Если ты скажешь, что это все Кай тебе козни строит, я уйду в дом сестры на две недели. Честное слово, что за глупости, уже столько лет прошло!
Синие глаза грозно сверкнули в мою сторону, а хвост чуть не огрел меня по спине.
- У меня нет паранойи, Рэн. Я знаю, что говорю.
- О, я не сомневаюсь в твоей мудрости, как и в логичности действий Айдена.
Алма обернулась и увидела, как волк, брызгая слюной, чешет воздух рядом с ухом, так по нему не попадая.
Она фыркнула.
- Очень смешно.
У нее бывают моменты, когда ей все вокруг кажется злом, и тогда я стараюсь ее не трогать, ухожу на охоту, или перечитываю письма Ханны. Вот уже как пять лет она замужем, счастлива, открыла свой цветочный магазин, а также промышляет лекарственными травами и мазями на их основе. Моему первому племяннику, Тому, уже три года, и пару месяцев назад родилась племянница, назвали Мартой. Обещает в этом году снова приехать, как и в прошлые три, если позволит здоровье и уход за ребенком.
«Как только Томми будет хотя бы семь, я обязательно привезу его с собой, и вы познакомитесь. Он такой чудный! Очень похож на нашего отца! Я не знала, что быть матерью такое счастье. Хотя, я вообще почти не сплю, постоянно меняю пеленки и варю каши, но все равно очень счастлива», - писала она, и всегда беспокоилась наших делах.
Благо, на фронте Алма-Рэн, все было очень стабильно, и мы вполне счастливо переживали каждый год.
- Что пишет? – наконец дурные мысли покинули ее голову.
- Да вот, - я протянул ей письмо, - если вкратце, то все хорошо, Грегори любит ее и детей. Кстати, родилась еще и девочка. Марта.
Пробежавшись по нему бегло, он подвинула бумажку когтем ко мне, и снова погрустнела.
Ну, все, это была последняя капля.
- Мое дорогое чудовище, да что с тобой?
Я сел рядом с ней и погладил по щеке, надеясь утешить.
Она медленно повернула голову ко мне и долго смотрела, будто думая над вопросом, как тогда, когда только училась нормально говорить со мной. Как давно это было…
- Вы, люди, долго заботитесь о детенышах. То есть о детях, да?
Так вот что ее беспокоит.
- На своем примере не могу показать, но да, люди очень любят своих детей. Даже когда те вырастают и у них самих есть дети.
- Почему? Разве они им не мешают жить? Вот медведицы сами гонят медвежат, как только те подрастают.
- Вообще, родители разные бывают. Но люди любят детей, потому что те приносят смысл в их жизнь. Есть о ком заботиться, переживать, любить. Это понимаешь, только когда сам становишься родителем, наверное.
Сам-то я не знал, и вряд ли когда-то узнаю. Если только племянников понянчить, и то уже взрослых.
Почему она задумалась об этом?
- Просто… я люблю наблюдать за детенышами. За оленятами, медвежатами.
- Даже за мной?
Я таки заставил ее улыбнуться и оживиться.
- Нет, ты не был милым ребенком, особенно когда пытался меня убить.
- Это все из любви, моя прелесть.
Да, это была странная любовь. У нас с ней.
Вдруг она заговорила о детстве. Впервые.
- Мне не повезло. У меня не было родителей, или того, кто заботился обо мне. Алтарь просто решил, что лес должен кто-то защищать. И появилась я. Дух. Там, на озере, я открыла глаза и росла, пока не стала достаточно крупной, чтобы защищать себя и других. Поэтому, наверное, всегда завидовала детенышам. А сейчас и самкам.
Эти мысли не давали ей покоя постоянно. Мне казалось, с тех пор, как она решила умереть вместе со мной, она слишком о многом думает. Ее «чудовищные» мыли об охоте, защите леса отошли на второй план, и она все реже шутила, очень мало говорила и словно бы увядала. Я уж испугался, что она заболела. Но где-то в глубине души, я догадывался. Она не человек, и не может дать того, что могла бы дать человеческая женщина. Проведя время среди людей, и поняв их был, теперь Алма считала себя чуть ли не лишней в моей жизни.
И до этой глупой головы совершенно не доходило, что мне ничего от нее не нужно.
Однажды в человеческом обличии она попыталась сделать ужин, и так обожглась, что не смогла обратиться обратно три дня.
В общем, ее депрессия продолжалась около полугода, пока следующей весной, не произошел один инцидент...
- Алма, я охотится.
В это время она сидела в человеческом облике у зеркала и заплетала волосы.
Эта картина заставила меня замереть на полпути.
- Куда это ты?
Она развернулась и посмотрела на меня словно на дурачка.
- В город, куда же еще.
- Эм… зачем?
Вот, снова так же.
- Надо. Во-первых, Клио себя плохо чувствует, я схожу к местному животноводу и попрошу лекарств.
И правда, волчица недавно пропала почти на неделю, и с тех пор ведет себя странно. А последние два дня просто лежит. Вроде по внешнему виду мало что изменилось. Да и Айден не греет ее, как обычно, когда ей плохо. Значит, она, скорее всего, просто обленилась.
- А во-вторых, заберу почту. Вдруг Ханна письмо прислала.
Учитывая, что сегодня она довольно активна и, в кой то веки, решила сама прогуляться, я не стал ее трогать.
- Хорошо. Если вернешься пораньше, присоединяйся к охоте. Айден, пошли.
Волк вышел из тени дерева, которое было почти до верхушки украшено моим лентами. Я уже почти тринадцать лет живу здесь. А кажется всего несколько дней.
Наступила весна. Под ногами шелестел зеленый ковер травы, а в пасти Айдена то и дело гибли бабочки, вылетавшие прямо к его морде.
Звери еще совсем сонные, замечали нас в последний момент, и их последним зрелищем, была либо стела, либо клыки.
Когда зайцев набралась целая сумка, я решил, что можно и прогуляться немного за территорию заповедной зоны. Может, дождусь Алму, и мы вместе посидим где-нибудь на поляне. Поговорю с ней.
- Если хочешь, можешь идти в пещеру, - предложил я волку, но он пошел за мной, постоянно навострив уши в разные стороны и оглядываясь. И мне очень это не нравилось.