- Ханна? Это ты?
Бросив свои цветы, путаясь ногами в юбке, девушка бросилась мне на грудь и заплакала.
- Где ты был?! Где ты был, дурак!
Через полчаса я уже сидел за старым дубовым столом, и пил странного вкуса чай, сваренный Ханной, которая, устроившись напротив, внимательно наблюдала, как я грызу сухарь.
- Ты так вырос, - прошептала она себе под нос, улыбаясь, - я думала, больше никогда тебя не увижу.
- Прости, - я отставил это поило очень осторожно, чтобы не обидеть хозяйку дома, - я все еще плохо помню том, что случилось. Как ты оказалась здесь, в этой лачуге, совсем одна. Сколько тебе лет? Тринадцать?
Она нахмурила густые брови и надула щеки. Лучше так. Мне не нравилось, когда она грустила.
- Вообще-то пятнадцать! Я старше тебя на год, глупый братец!
- Ладно-ладно, прости еще раз. Так что случилось тогда? Расскажи мне, я хочу знать.
Ее тонкая, порезанная об шипы ладошка лежала на столе. Сев с ней рядом, я взял ее руку в свои, принялся греть. Она даже вздрогнула от этой ласки, как напуганный олененок.
- Тогда, - слезы вновь подступили, но она их быстро смахнула, сжав мою руку, - ты помнишь, что мы дети бывшего мэра?
- Я ничего не помню.
- Тогда, расскажу с самого начала. Наша мама была дворянкой, но умерла от тифа, когда мы были еще детьми. А папу как раз выдвинули на пост мэра. Люди его любили. Вот только на кораблях стали приплывать странные купцы в наш город. Товар сомнительного качества предлагали. Даже, говорили, рабством не брезговали. Папа тогда и решил их лавочку прикрыть. Папа давай угрожать. Они ему, мол, еще раз сунешься, мы от твоих детей костей не оставим. Папа посчитал это всего лишь глупыми словами. И тогда… ты пошел играть на берег. Я пришла, - ее грудь содрогнулась, но она снова удержала плач в себе, - а они тебя держат вдвоем, что-то про отца кричат, «поплатится старый дурак, поплатится!» и скинули тебя прямо с обрыва, вниз, в океан.
На этот раз силы покинули ее. Она снова уткнулась носом мне в подмышку и заплакала. Я не придумал ничего более утешительного, как погладить ее по волосам. Жизнь с монстром отучила меня от сантиментов и умения утешать. Я ни разу не делал подобного с Алмой.
Красная роза стояла в вазе.
- Потом, - Ханна взяла себя в руки, - отец как узнал, что они сделали с тобой, взял ружье, и пошел. Там же, на берегу, они и его убили. Потом уплыли. А виновных так и не нашли.
- Но, - история не из приятных, однако меня волновал другой вопрос, - что они сделали с тобой? Почему ты одна? Здесь?
Она молча смотрела в стену.
- Ханна, - жестче произнес я, отталкивая ее от себя, и чеканя следующие слова, - что они сделали с тобой?
Улыбка дрогнула на обветрившихся губах.
- То, отчего меня замуж никто никогда не возьмет, братик. И не нужна я никому, такая вот. Продаю себе цветы, да живу в нашем старом обветшалом доме. На жизнь хватает.
Как я мог любить людей, наивный дурак. Как я мог забыть, какие они. Как мог запамятовать, как нашел раненую Алму с копьем в груди. Они же и хотели меня убить. Они издевались над моей сестрой, застрелили отца. Каждый в этом городе виноват перед ней. От своих утренних мыслей захотелось отторгнуть проглоченную пищу.
- А ты, - сестра дернула меня за край рубашки, привлекая внимание. Я уже думал о том, как сожгу это место, - как жил ты?
- С чудовищем, Ханна, - я недолго думал, что ответить, - Слышала об Алме? Точнее, об Алмарэн?
Девушка даже отпрянула.
- Правда?! Она тебя не съела?
Хотела. Но не смогла. Не смогла сделать то, то сделали люди.
- Нет, она хорошая. Я как-нибудь вас… слушай, а не хочешь пойти со мной?
- Что? – испуганно спросила сестра, - нет, я не пойду. Лучше ты оставайся.
Если бы я мог.
- Прости, - я снова дотянулся до сестренки и поцеловал ее в макушку, - мне надо вернуться. Ты как тут, сейчас тебя не обижают?
Она даже улыбнулась.
- Нет, за это не беспокойся, меня тут любят. Из памяти к папе. А на одежду ты не смотри, я просто не хочу внимание привлекать к себе. Если не можешь остаться – приходи почаще. Я буду ждать тебя. Правда, без Алмарэн. Боюсь, она не поместится в мой домишко. Да и люди заподозрят чего. Все, иди, не беспокойся за меня. Я рада, что ты жив, братец. Как ты сказал? Тебя теперь знать Рэн, верно?
***
В лес я возвращался с большим желанием что-нибудь убить. Попадись мне на пути заяц или олень, вряд ли бы он ушел живым. Да, дичь не виновата в том, что случилось с Ханной, но такого клокота ярости в груди я давно не ощущал. Словно человеческие чувства после долгого сна пробудились в бешеном сердце.
Не успел я спрятаться за кронами в свете уходящего солнца, как вдруг небо затянули тучи. А когда я нашел дорогу домой, начался сильный ливень, буквально размывающий землю. Я два раза упал. Наконец, чумазый и мокрый, я добрел до нашей пещеры.
Но в ней не горел свет костра, как обычно.
Я спустился вниз по небольшой лестнице, которую пришлось изобрести для волчат, но и их не было на месте.
Позвал. Никто мне не отозвался.
Странно.
Дабы укрыться от внезапного холода, я забрел в нашу пещеру, и, подкинув дров, зажег огонь. Алмы и детенышей словно след простыл.
В мою голову стали собираться мысли, что пора бы их искать, хотя уже порядком стемнело. Но внезапно, на поляну упало что-то черное, и рысцой забежало в пещеру.
- Рэн!? – не своим голосом прорычала она, сумасшедшими глазами осматривая меня, - ты где пропадал? Я обыскала весь лес! Волки вернулись одни, без тебя, я уже думала, что случилось!
Поняв, что я цел, она успокоилась, и села, ожидая того, что я ей расскажу.
- Я был у людей, Алма, - и протянул ей красную, с золотым бантиком, розу.
6. Мое любимое чудовище.
В ту ночь я впервые лег спать рядом с Алмой, заснул прямо на ее лапе, когда рассказывал о том, что случилось, когда я покинул лес. До этого я спал с волчатами у огня, но сегодня брат с сестрой спали одни.
Она не осуждала меня и внимательно меня слушала, хотя я сразу знал ответ на свою просьбу.
- Я не смогу отпустить тебя к ней, Рэн.
Я знал это. И я все равно вернулся к ней. Не потому что боялся, или привязался. Просто знал, что мое место здесь, рядом с ней. Но и сестру я бросить не мог. Два одиноких существа – тут и там, ждали моей помощи.
- Все равно найду дорогу к людям, в мой город, хочешь ты этого или нет.
Из ее глотки послышался недовольный клокот.
- Твое тело я привяжу цепями к этой пещере.
- Уже привязала, если ты не заметила. Глупое мое чудовище, я вернулся к тебе. И всегда буду возвращаться, где бы ни был.
Роза лежала перед ее лапами, а я почувствовал, как тяжело проваливаюсь в сон. Даже слишком тяжело.
Утром я еле открыл глаза. Все тело ломило. И только я попытался сделать вдох, как почувствовал, как грудь что-то сдавливало. Мой кашель, кажется, разбудил всю округу на километр. Нос забит, и голова разболелась.
Только не это.
Алмы уже не было в пещере, а Клио и Айден сторожили вход в пещеру.
Кое-как я дополз до своих книг и открыл медицинский справочник, под хлюпанье собственного носа. Ага, ага.
Да уж, не очень утешительно. Либо пневмония, либо бронхит. И как я это вылечу? У меня травы давно закончились.
Хорошо, тогда сходим.
Переборов ломкость в костях, я наскоро оделся, взял нож для трав и поковылял на выход. Ох, как же плохо-то. Это все потому, что я не согрелся у огня после ливня и сразу пошел к Алме, на ней и заснув. Надеюсь, она не очень расстроилась из-за моей вольности. Кажется, вчера я ее и глупой назвал. Да уж, странно, что я вообще проснулся с головой. Хотя, лучше бы она ее откусила. По крайней мере, она бы не болела.