Скорым лошадиным шагом, но обманчиво беспечно они приблизились к самому опасному участку расщелины, в котором меж крутых склонов отряд не мог укрыться от бросаемых сверху обрывов камней и обстрела из луков. Кобыла Петьки ступала за конем Мещерина, и Петька держался за поводья, широко раскрытыми глазами оглядывал склоны, выискивая, где притаилась опасность.
– Вон! Смотрите! – Он вдруг указал рукой на лисью шапку за верхним обрывом, невольно выдав намерение обмануть разбойников, которые наверняка пропустили бы их в глубь засады прежде нападения.
– Дьявол! – в сердцах ругнулся Мещерин. – Вперед!
Он погнал коня, решив первым встретиться с джунгарами, если те преградят им путь. Сверху, с крутых обрывов полетели камни и посыпались стрелы. Одна пронзила шею десятнику стрельцов, разорвала сонную артерию, и десятник грузно зашатался, стал заваливаться с седла, отставать от товарищей. Борис и атаман на скаку пальнули вверх из ружья и пистолета, и вскрик смертельно раненого джунгара подтвердил, что чей-то выстрел оказался точным. Раненый джунгар в сопровождении мелких камней покатился по уступам, сорвался с последнего и замертво рухнул под ноги испуганного гнедого жеребца десятника, хозяин которого безжизненно свис окровавленной головой к земле, оставив ему право самому выбирать, куда бежать дальше.
Уже в конце опасного участка с лошади слетел отставший здоровяк стрелец, – слабый наездник, он не удержался в седле при такой дикой скачке. Он поднялся на ноги, хромая побежал за своей лошадью, отчаянно закричав вслед мчащимся вперёд товарищам – напрасно, его никто не услышал. Бату тщательно прицелился с края обрыва, и выпущенная сверху короткая стрела нагнала бегущего, вонзилась ему под лопатку. Тут же еще несколько стрел впились в него, опрокинули на землю, и он стал похож на поднявшего иглы дикобраза. При виде корчащегося в пыли стрельца Бату тряхнул кулаком, злобно рыкнул и пологим склоном с обратной стороны расщелины побежал к подножию уклона, где нетерпеливо ржал его вороной конь. Он не намерен был дать уйти тем, кто проскочили засаду.
Избежавшие гибели члены отряда, наконец, вырвались из расщелины, но по пологому боковому уклону седловины, которая протянулась от ребра горы к пригорку, им наперерез с хищными взвизгами и гиканьем устремились десять всадников, те самые, кто по предположению Бориса должны были преследовать их сзади. Очевидно, они намеревались перекрыть выход из расщелины, однако не успели этого сделать. Кони с джунгарами быстро приближались. Более удобного случая воспользоваться ружьями трудно было представить. Как по приказу, выстрелили и стрельцы, и Мещерин, и казачок. Двоим разбойникам ружейная пальба стоила жизней, еще под одним лошадь пала на передние ноги, перевернулась, задавила своего всадника, ломая ему позвоночник. Но другие, опытные наездники, степными хищниками быстро нагоняли малочисленный отряд. Они радостно завизжали, настигая подьячего.
Подьячий скакал в хвосте отряда. Ему никак не удавалось запалить от дымящего жгута фитиль гранаты, и он невольно притормаживал лошадь, отставал. Оглянувшись через плечо на радостный визг погони, Мещерин позволил обогнать себя стрельцам и атаману с казачком, сам же повернул обратно. Заметив это, Борис тоже развернул недовольно хрипящего жеребца навстречу джунгарам.
Будто разбуженный упорными попытками разжечь его, фитиль гранаты по-змеиному зашипел и стал разбрасывать искры на одежду подьячего. В ожидании ранящих тело прикосновений клинков, – так близко шумела погоня, – подьячий сжался от страха, но ждал, пока фитиль прогорит до самой дырочки в чугунном шаре. Только после этого, на слух оценив расстояние до погони, швырнул ядро себе за спину. Граната разорвалась, едва стукнулась о землю под брюхом скакуна первого из преследователей, и это спасло подьячего от разбрасываемых взрывом осколков. Но его лошади острым сколом чугунного шара оторвало заднее копыто. У несчастного животного на скаку подвернулись уцелевшие ноги, и оно с надрывным ржанием завалилось на колени и на бок, – подьячий только каким-то чудом успел высвободиться из стремян и откатиться в сторону. Ему тут же пришлось увернуться от другой опасности. Неестественно высоким и затяжным прыжком конь первого настигающего преследователя, уже занесшего саблю для рубящего удара, на взрывной волне долетел с распоротым брюхом до его лошади и рухнул подле на неё, словно молотом на наковальне, раздавив своего израненного наездника.
Лишь трое разбойников проскочили сноп огня, клочьев земли и разлетающихся осколков и, объезжая препятствия на дороге, пронеслись мимо подьячего, когда тот на четвереньках рывком отцеплял от седла свою вместительную походную сумку. Джунгара, который оказался впереди и не успел прийти в себя, Борис тяжело ранил в грудь одним стремительным выпадом клинка сабли. После непродолжительной бестолковой рубки он легко одолел и второго противника. Мещерин к тому времени отчаянно изворачивался и обломком сабли отбивался от третьего. Борис не стал дожидаться, чем это закончится, поспешил к нему на помощь, а оказавшись рядом, за ногу скинул жилистого джунгара со спины лошади. Тот нелепо взмахнул руками, и злобную ругань напуганного близостью смерти разбойника прервал обломок сабли Мещерина, когда над верхом кольчуги вонзился в незащищённое горло.