Они как-то разом пали духом. Никто из них не решался напасть на угрожающе играющего двумя саблями Бориса, каждый хотел, чтобы вперёд ступил кто-то другой.
Старший сын главы рода выругался, грубо вырвал у растерянного молодого воина единственный дротик, который был в отряде. Чтобы Борис не смог отбить дротик с лету или увернуться, следовало бросить его внезапно и с чрезвычайной силой. Сосредотачиваясь, монгол подкинул и поймал дротик, казалось, прикидывал его вес, затем перекинул из руки в руку. И вдруг необъяснимое поведение Мещерина остановило его.
– Шанг! Вход! – выкрикивая эти слова, Мещерин кинулся к дротику, чем вызвал всеобщее удивление. – Там вход! – Рукой он показывал на стену, противоположную обрыву пропасти.
От тени креста, когда она достигла двух третей расстояния до восточной стены, осталась лишь тень поперечной перекладины и столбика над ней. Тень дротика скользила по траве, на мгновение легла сбоку, и вместе они образовали подобие иероглифа 
, изображённого на плашке, но с зеркально отражённым направлением поперечной стрелки. Заметил это только Мещерин, и догадка, как обнаружить вход к кладу, промелькнула в его голове, словно вспышка молнии в мглистой ночи. Озадаченный его странным поведением старший сын главы рода не позволил ему отобрать дротик, и тогда Мещерин встал с вытянутой рукой так, что тень руки упала как раз посредине тени столбика креста. Направление ладони указывало на противоположную обрыву пропасти стену, на вполне определённый участок скалы. Оба брата и другие монголы застыли в изумлении, затем невольно подчинились излучаемой им уверенности в своей правоте.
О Борисе с Настей на время забыли. Но они больше никому и ничему не доверяли. Переместились в угол стыка плит стен, оттуда наблюдали, как остальные столпились, чистили от наростов и осматривали место, куда показал Мещерин. Радостные возгласы подтвердили, что там обнаружен иероглиф входа.
Выбитый на скале рисунок иероглифа оказался на уровне груди взрослого мужчины, на участке стены напротив острия дротика, приложенного на земле к средине тени отвесного столбика креста. Выполнен он был разрозненными неглубокими штрихами и таким образом, что заметить его было трудно, а найти без помощи тени креста – почти невозможно.
Соскребая ножом всякую труху, освобождая от неё стену вокруг обнаруженного иероглифа, Мещерин убедился, что штрихи, из которых состоял этот знак, выбиты на тщательно обработанном камне в локоть шириной и такой же высоты. Под ним и над ним были другие обработанные камни, тоже в локоть шириной, но высоты много большей. Подпирающий снизу когда-то закопали, и теперь он, как будто вырастал из земли, а верхний – давил на нижние тяжестью глыбы. Была ли сверху одна огромная глыба, размером до края стены, или несколько глыб сложили вместе, оставалось загадкой. Чтобы разгадать её понадобилось бы расчистить полосу стены почти до самого верха. Однако выполнять подобную работу в данных обстоятельствах представлялось затруднительным и ненужным делом.
Камни были вделаны в скалу с большой точностью, а с течением веков как будто срослись с ней, и стыковочные щели стали почти незаметными. Никому и в голову не пришло мучиться, выколупывать их из стены. Постучав по знаку рукоятью ножа, Мещерин разбудил глухой отзвук, как если бы в камне была воздушная полость. При простукивании вокруг знака отзвук был иным, отчётливым и коротким, указывал на сплошную породу. Мещерин посильнее стукнул по иероглифу входа, и снова раздался глухой отзвук, громче прежнего доказывая наличие скрытой за ним полости.
Монголы оттолкнули и оттеснили Мещерина, принялись колотить по знаку кто, чем мог. Били и оружием, били и камнями, которые бегом принесли со склона, – однако безуспешно. Неизвестно, чем бы они еще пытались воспользоваться, если бы не резкий повелительный окрик, который заставил воинов расступиться. К камню медленно приблизился старший сын главы рода, и в правой руке его был крепко сжат дротик.
Он замер перед иероглифом, сверля его широко раскрытыми глазами. Затем медленно глубоко вдохнул, размахнулся и с яростным, душераздирающим, переходящим в хрип выкриком, что было силы, вонзил железный наконечник в середину знака. Отражающиеся повторения выкрика и страшного удара, сопровождаемого хрустом раскалывающегося камня, разнеслись окрест, кое-где вспугнули птиц.