Выбрать главу

Вышла Тамара в красивом голубом пальтишке. Прогулялась по своей стороне и тоже стоит, смотрит, как они работают.

Носить ящики от дороги по крутому откосу трудно. Аня запыхалась и присела отдохнуть.

— Глянь! Анька уже выдохлась! — засмеялся Ивас.

— Не обращай внимания, — посоветовала подружке Алена и ответила пословицей: — «Двое пашут, а семеро руками машут!»

Мальчишки притихли. Потом Ивас снова крикнул:

— А ты что стоишь, чистюля художникова?! Тамара дернула плечом и отвернулась.

— Хочешь, Аня, я про двух лентяев расскажу? — громко, чтоб услышали мальчишки, сказала Алена. — Спрашивают одного: «Ты что делаешь?» — «Ничего!» — отвечает лентяй. «А ты что?» — спрашивают второго. «А я ему помогаю!»

Аня рассмеялась. Тамара крутнулась на месте и пошла к своему двору. Ветер, как крылья, разметал полы ее пальтишка.

— Вот Алена трахнула! Не выдержала, улетела Тамарка на крылышках! — хохотал Ивас, показывая пальцем.

Алекс что-то сказал ему. Ивас смолк. Ответил с вызовом:

— Ну и что? Ну и пойду! — однако не пошел, а крикнул: — Хочешь, я тебе помогать буду?

— Хочу! — просто ответила Алена. — Давно пора.

— А чего ж ты сразу не позвала? — подходя, спросил Ивас.

— Откуда я знаю: может, ты тоже боишься запачкаться!

— Я-а-а?! — возмутился Ивас. Схватил большой ящик, поволок наверх, крича Алексу: — А ты чего стоишь?

— Думаю, — ответил Алекс.

— Чего тут думать? Берись. Сами они наверх не вскочат.

— А я хочу, чтоб сами! — упрямо сказал Алекс и повернулся к Алене: — У тебя веревка есть?…

Алена принесла. Алекс размотал Веревку и кинул конец вниз. Ивас обвязал ящик. Алекс потянул, и ящик пополз по склону наверх. За ним поползли к тротуару второй и третий.

— Хорошо придумал, — похвалила Алена. И только похвалила, как ящик выскользнул из петли и с середины откоса кувырком полетел вниз.

— Эх ты! Профессор кислых щей! — отскочив в сторону, крикнул Ивас. — На кукан его надо! Понял?… Алена, тащи клещи и молоток.

Толик выдернул большой гвоздь, согнул его, привязал к веревке. Просунул крючок в щель ящика и скомандовал:

— Тяни, Алекс! Теперь не сорвется.

И тут Алена увидела стоящую рядом Тамару. Она была уже в стареньком пальтишке и в больших кожаных перчатках.

— Томочка! — обрадовалась Алена. — Вот молодец!

Теперь Аня с Тамарой цепляли ящики на крючок, мальчишки мигом втаскивали наверх, и Алена складывала их у забора. Работа пошла так быстро, что через полчаса все ящики уже лежали аккуратным штабелем на тротуаре.

— Слушай, Алена. А что вы с ними дальше?… — спросил Ивас.

— Придет папа, разобьет на дощечки. А потом топить будем.

— Прямо с гвоздями в печку?

— Что ты! Гвозди надо повыдергивать.

— Так и я говорю: давай сами разобьем и повыдергиваем! Такими гвоздями — ого! — что хочешь сделать можно! — Ивас поколебался, до все же спросил: — Дашь немножко?

— Чего? Гвоздей? — удивилась Алена. — Да забирай хоть все!..

Так же дул мартовский ветер. Но никому холодно не было. Мастерская во дворе Алены работала полным ходом. Толик и Алена молотками разбивали ящики. Аня с Алексом клещами вытаскивали гвозди, а Тамара уносила и складывала дощечки в сарае ровными стопками.

— Гляди, Аленка, как красиво! Сучочек насквозь, как янтарь, светится… Да погляди же! — настаивала Тамара.

Алена глянула. Молоток, оставшись без присмотра, вильнул и вместо доски ударил по руке.

Ивас зажмурился: «Сейчас как заревет!» Но рева не было. Ивас открыл глаза. Тамара с Алексом испуганно смотрели на Алену. У Ани лицо стало такое, будто не Алену, а ее стукнул тяжелый молоток. Она сорвалась с места и побежала к калитке. Алена отвернулась и, приплясывая от боли, махала рукой.

Прибежала запыхавшаяся Аня с белой сумочкой, на которой был нарисован красный крест. Она осторожно промокнула кровь ваткой, смазала йодом и залила медицинским клеем.

— Спасибо, Анечка, — все еще морщась от боли, Алена повернулась к Тамаре. Взяла у нее дощечку с янтарным сучком. Сказала: — Красиво… Но когда человек работает… Папа говорит: таким надо по шее давать! Поняла?

— Я нечаянно! — вскрикнула Тамара, прячась за Алекса.

— А за нечайно бьют отчайно! — жестко сказал Ивас.

— Она же и правда нечаянно. Ведь ей самой нехорошо, — вздохнув, сказала Алена.

— Гля! Чего это ей нехорошо? — изумился Ивас.

— А тебе разве не бывает… ну это… стыдно, если кому-нибудь плохо сделаешь?

Большие серые глаза Алены в упор смотрели в Толькины. Он пожевал губами, будто хотел возразить, но так ничего и не сказал, отвел глаза.

— Ну ладно, — сказала Алена, снова берясь за молоток.

Ивасу захотелось показать всем класс работы. Он заторопился и — ой! — под ноготь большого пальца воткнулась заноза.

Тотчас около него оказалась Аня:

— Ты не бойся, Толик. Я быстро. Я умею.

— Ничего я не боюсь! — огрызнулся Ивас — Я сам!

Но выдернуть занозу не удалось. Пришлось уступить Ане.

Ивас тайком поглядывал на Анино лицо. Оно опять побледнело, будто ей самой сделали больно. «Ишь ты! Меня ей тоже жалко, — с удивлением подумал он. — И крови не боится… А ее все трусихой дразнят…»

Пока он размышлял, Аня остригла ноготь и вытащила пинцетом занозу так, что Ивас и не поморщился.

— Ты… как сестра милосердия, — похвалил он.

Аня покраснела и сказала тихо:

— Спасибо. Меня так папа называл…

Очередь дошла до двух больших ящиков из струганных досок.

— Красота! — сказал Ивас. — Из них можно халабуду сделать.

— А что такое «халабуда»? — спросила Алена.

— Это он так шалаш неправильно называет, — объяснила Тамара.

— Много ты понимаешь! — возмутился Ивас. — Шалаш — это шалаш. Вигвам по-индейски называется. А то халабуда! Построить во дворе или в поле. Там и жить можно. Играть во что хочешь.

— Тогда давай разберем их и спрячем, — предложила Алена.

— Аленка, смотри. Твоя мама пришла! — крикнула Аня.

— Ого, сколько народу, — сказала мама. — Здравствуйте! Вот молодцы! Небось, проголодались? И замерзли. Пошли в дом.

— На работе одни лентяи мерзнут! — крикнул Ивас и смутился. Но этого никто не заметил. А вот идти в дом не захотели.

Вскоре мама сама вышла к ним. Постелила на ящик бумажную скатерть и объявила:

— Все! Перерыв! Кто работает, тот должен есть!

Отказаться от горячего какао с ватрушками ни у кого сил не хватило. А когда покончили с едой, мама спросила:

— Ребятки, вы про уроки не забыли?

— Какие уроки, тетя Вера? — радостно ответили ей. — Завтра — санитарный день. Послезавтра — воскресенье.

— Скоро папа придет. Вот обрадуется! — сказала Алена.

Мальчишки переглянулись. Алекс помрачнел, глаза его беспокойно забегали. А Ивас предложил:

— Давайте этот ящик расколотим, а остальные — завтра.

— Конечно. Рабочий день давно закончен! И куда только профсоюз смотрит? — раздался за спиной громкий голос.

Ивас обернулся. От калитки шел широкоплечий мужчина в коротком полупальто и серой кубанке.

— Привет! Решили меня без работы оставить? — улыбнулся он. — Ну, давайте знакомиться. Аню и Тому я уже знаю. А вас…

— Алеша… Жуков, — опустив глаза, представился Алекс.

— Юрия Павловича сын?… Похож. — И Николай Степанович, как взрослому, пожал Алексу руку. — А ты чей будешь? — повернулся он к Ивасу. — Постой. Да я тебя уже у проходной видел.

— Ивасечко. Толик, — ответил Ивас. — Мама у меня токарем.

— Антонина Васильевна? — улыбнулся Николай Степанович. — Хорошая у тебя мать, Толик. Если хваткой в нее пойдешь, знатный из тебя мастеровой получится!