Толик заулыбался, что-то хотел ответить, но так и не нашел подходящих слов.
— Ну, ребятки, первая смена кончилась. Отдыхайте. Спасибо за помощь. Сейчас я во вторую заступлю.
— И мы с вами хотим! — выпалил Толик.
— Мы не устали, — поддержали его Алекс и девочки.
— Ну что с вами делать, — развел руками Николай Степанович. — Тогда так: я начинаю, а вы заканчиваете. Принеси-ка, Аленка, мой большой молоток.
Николай Степанович не торопился. С интересом, как живого оглядел ящик со всех сторон. Положил набок. Tax! Tax! — дважды стукнул молоток — и стенка ящика отскочила. Еще два точных удара — и легко отвалилась вторая. Дно ящика отлетело будто само собой. А потом пошел стучать молоток играючи: тик-так-тук-ток-тэк! Будто музыкант пробежал молоточками по ксилофону, — отлетая, зазвучали дощечки нотами гаммы: соль-фа-ми-ре-до!
Ребята заворожено глядели на работу Аленкиного отца.
— Вот это да-а-а! — вскрикнули мальчишки, когда, издав басовый звук, отлетела последняя дощечка.
— Как красиво! Пять нот. Квинтет, — тихо сказала Тамара.
— Ну вот, братцы, — улыбнулся Николай Степанович. — Теперь вооружайтесь клещами и выдергивайте гвозди. Только не спешить: торопливость — плохой помощник.
Впятером накинулись с клещами и молотком на дощечки. Хотелось сделать это немудреное дело так же красиво и быстро. Да где там! Пока разделались с одним ящиком, Аленкин отец успел разбить еще три. А когда закончил последний, принялся за ту же работу, что и они. Теперь гвозди, как прежде доски, слушались его беспрекословно. Их будто магнитом тянуло под клещи. А оттуда, описав сверкающую дугу, гвозди один за другим падали точно в фанерный ящичек на земле. Мальчишки даже поспорили: пролетит или не пролетит?
Нет, до конца работы ни один гвоздь не пролетел мимо.
— Вот мастер! — шепнул Ивас Алексу. — Недаром его наш директор завода аж с самого Урала выписал!..
«ГЛАЗА БОЯТСЯ, А РУКИ ДЕЛАЮТ!»
Сопровождаемый Алексом, Ивас осторожно нес перед собой тяжелый фанерный ящичек. Каких только гвоздей там не было! И совсем маленькие, и побольше, и огромные, как зубья граблей. Да разве только гвозди! А сколько разных шурупов, винтиков от ящиков, в которых присылали на завод приборы, болтиков с гайками, стальных пластинчатых и спиральных пружинок, вертушек и еще каких-то замысловатых металлических штучек. Вот повезло! С этими железками да с теми прекрасными досками, которые они с Аленой спрятали за сараем, не только халабуду, а что угодно сделать можно!
— Я знаешь как перепугался, — признался Алекс.
— А то! — усмехнулся Ивас. — Я как увидел его — ну, думаю, сейчас ка-а-ак схватит за шкирку!
— А он ничего, — сдержанно похвалил Алекс.
— Кто? Дядя Коля? — переспросил Ивас. — Сам ты «ничего»! Он мастер! Понял? Мама говорит, что настоящий мастер — это как народный артист!.. А смелый, как черт! Видал, как тогда он на Манькином спуске через доты?! А-а-а! То-то!
Алекс не возражал. Ему самому Аленкин отец понравился.
— Так, выходит, что Алена ему ничего про то… ну на Манькином спуске, не сказала?! И про Аню? И про то, что в школе?
— Гля, он только понял! — насмешливо сказал Ивас. — Алена — девчонка мировая! Язык проглотит, а не пожалуется!..
Когда Толик вошел в дом, там уже зажгли свет. Шурка в своем уголке строил из кубиков крепость. Мама жарила на плите пирожки; с капустой и разговаривала с дядей Климом, своим младшим братом, о работе.
— Такая твердая сталь пошла, ужас! — говорила она. — Резцы так: и садятся. Даже моего запаса не хватает. За день несколько раз приходится затачивать. А время идет. Хорошо токарям на Московском станкостроительном — давно алмазными резцами работают.
— Известное дело — столица! — откликнулся дядя Клим. — Самый лучший инструмент прежде им попадает.
Толик, хотя уже в который раз слышал от мамы об этих удивительных резцах, не удержался:
— Мам, а ты их сама видела?
— На картинке только, — вздохнула мама. — И ничего в нем особенного. Резец как резец. Только на конце крошечка алмаза вкраплена.
— И здорово режет? — надеясь услышать новые подробности спросил Толик.
— А то! Из-под такого резца деталь выходит зеркальная! Девятый класс чистоты. Если после шлифовать станешь — только испортишь!..
Они поужинали. Дядя Клим ушел домой. Мама потушила свет. Шурка уже давно сладко посапывал. А Толик долго еще ворочался, думал о чудесном резце, после которого сталь становится, как зеркало, строил планы, как добыть для мамы такой.
Ивас с Алексом пришли к Алене и на следующий день, и в воскресенье. Надо было обсудить вопрос, где строить халабуду. Излазили закоулки дворов, но подходящего места не нашли. А пока решили собрать материал в одном месте. Только вот где?
— Давайте я у папы спрошу, — вдруг предложила Тамара. Побежала домой и вскоре вернулась.
— Идите, папа вас ждет.
К удивлению Иваса, дядя Сережа, Тамарин папа, оказался сговорчивым и веселым дядькой. Узнав, в чем дело, он огладил свою черную бороду, подмигнул Ивасу и повел в глубину двора.
— Вот, сложите в сарай, — сказал он. — Я уже сам подумывал: а не переселиться ли мне сюда на лето из моего дворца?
Ребята посмотрели на маленький, покосившийся от времени деревянный домик Васильченко, который дядя Сережа назвал дворцом, потом на массивный высокий сарай с толстыми стенами, сложенными: из белого камня-ракушечника, и засмеялись.
Они перенесли в сарай отобранные доски, а потом каждый день пополняли запасы строительных материалов то куском фанеры или: толя, то рейкой, найденной на стройке. Все пригодится.
Тамарин сарай стал для них чем-то вроде клуба или штаба. Здесь тихо и так хорошо думается. Родители сюда не заглядывают. Лишь иногда через широкую дверь сарая видно, как выйдет в сад с: этюдником дядя Сережа, сядет в отдалении, порисует и уйдет, помахав на прощание рукой.
Тамара с удовольствием исполняла роль хозяйки: то угостит невкусным пирогом, то чаем с чудесным хрустящим хворостом, который любила делать ее мама.
После той, первой, встречи Ивас с восхищением смотрел на отца Алены и старался как можно чаще попадаться ему на глаза. Однажды, после ожесточенного боя на улице, они с Алексом заскочили во двор Алены.
— А-а, вояки прибыли! — приветствовал их Николай Степанович. — Ну, кто кого?
— Конечно, мы, дядя Коля! — доложил Ивас. — Всех разогнали!
— Значит, победа? А покажите-ка свое прославленное оружие.
В прошлом году Ивас выменял у Женьки Кислицына на десяток пробок обломок пластмассового меча. Без ручки он никуда не годился. А Толик надел на лезвие медную трубку, расплющил ее молотком — получился большой кинжал с медной рукояткой.
— Сам рукоятку делал?… Молодец, прочно, — похвалил дядя Коля. — Только что ж она у тебя такая?… Надо бы украсить.
— А как? — заинтересовался Ивас.
— В музее был? Видел, как там рукоятки оружия разукрашены?
— Ясно, видел. Так то в музее!
— Ну и что? Все равно люди же делали. И ты сделай!
— У-у-у-у, дядя Коля. Я так не сумею.
— Пусть не так. Но чтоб красиво было. — И, видя, что Ивас сомневается, дядя Коля добавил: — Короче, договоримся так. Я сделаю одну сторону рукоятки, а ты — другую. Идет?
— Конечно, идет! — обрадовался Ивас. — А когда?
— Да хоть сейчас. Вот только Алешин пистолет посмотрю.
— Он поломанный, — уныло предупредил Алекс. — Папе в мастерской сказали: починить нельзя. У них нет такой пружины.
— Красиво сделано, — сказал дядя Коля, любуясь лучевым пистолетом. — Ну а насчет пружины… сейчас мы… по-смот-рим. — Пока он говорил это, отвертка крутнула винт, щечка рукоятки отскочила, и на ладонь упала пружинка с отломанным колечком. — Не мастера попались твоему папе, а пенкосниматели безрукие! — рассердился он. — А ну-ка, ребята, разожгите примус.