Неожиданно из Дели прибыл сам император. Ознакомившись с положением, он приказал окрестным крестьянам носить землю на вершину Южного холма, чтобы поднять его высоту. Тогда делийские воины смогут расстреливать из луков и пращей находящихся за зубчатой стеной форта раджпутов*[ Спустя 265 лет, при осаде того же Читтора, этот же стратегический маневр повторил один из Великих Моголов, властитель Дели, могущественный Акбар.].
Узнав о наращивании холма, Рана Ратан Сингх, по совету Харнби, приказал выпустить в неприятеля сто стрел с алмазными наконечниками, полагая, что воины Ала-уд-дина передерутся между собой из-за драгоценных камней. И действительно, после первых пущенных из крепости стрел с алмазными наконечниками воины Кхилджи набросились на драгоценные камни, словно орлы стервятники на падаль. Из-за нескольких стрел, упавших в самую гущу войска, произошли столкновения, перешедшие в настоящее сражение.
Воспользовавшись этим моментом, раджпуты бросились в атаку и нанесли сокрушительный удар делийским войскам, и только случайно прибывшее в этот момент подкрепление из Дели остановило натиск, и атака была отбита.
С помощью военачальника Рамачандры и прибывших из Дели войск Ала-уд-дин Кхилджи восстановил в своей армии порядок, а провинившихся воинов заставил вместе с крестьянами носить корзины с землей на вершину Южного холма. Когда холм поднялся выше всех башен крепости и форт стал доступен для камней и стрел, Ала-уд-дин Кхилджи послал к властителю Читтора своего безоружного гонца.
Явившись в крепость, гонец объявил Рана Ратан Сингху о том, что властитель Дели не требует от него никакой дани: ни алмазов, ни ключей от города, ни наложниц, а желает только взглянуть на супругу раджи -- Падмини; и если его скромное желание будет исполнено, то он снимет осаду крепости и уведет свои войска обратно в Дели.
Считая подобное требование оскорбительным не только для себя, но и для всего народа раджпутов, Рана Ратан Сингх в первые минуты своего возмущения наглостью еще не победившего его и не покорившего Раджпутану Ала-уд-дина Кхилджи хотел было приказать палачу отрубить гонцу голову и выставить ее над крепостными воротами, но сдержался, памятуя о голоде и нечеловеческих страданиях, испытываемых мирными жителями Читтора.
Пообещав гонцу дать ответ делийскому императору на следующее утро, Рана Ратан Сингх пригласил к себе своих мудрецов. Все пришли к назначенному времени, и лишь мудрейший из мудрейших Харнби прибыл с некоторым опозданием. Его внесли в зал два воина в паланкине, так как старик уже не мог передвигаться без посторонней помощи.
Когда вождь раджпутов объявил старейшинам о дерзком требовании делийского императора, все стали хором проклинать Ала-уд-дина, а один из них даже сказал, что Кхилджи не индус, а выродок и ублюдок.
Затем воцарилось молчание, длившееся так долго, что никто не заметил, как за окном погасли звезды и в зал сквозь опущенные бамбуковые шторы проскользнули первые лучи восходящего солнца.
А во дворце королевы, -- рани, как ее называли раджпуты, -- на пушистых коврах и шелковых подушках всю ночь металась Падмини. Она не могла понять, почему ее возлюбленный и повелитель не пришел сегодня к ней -- цветы лотоса так и увяли на коврах, не дождавшись его прихода...
Неожиданно без доклада в зал вошел военачальник и объявил, что вражеский гонец пришел за ответом.
Тогда приподнялся в своем паланкине мудрейший из мудрецов -- Харнби -и сказал:
-- Мы должны исполнить требование делийского императора Ала-уд-дина Кхилджи.
Услышав эти слова, все старейшины и сам Рана Ратан Сингх взглянули на Харнби и решили, что старик выжил из ума.
Но Харнби спокойно продолжал:
-- Мы не покажем Падмини Ала-уд-дину Кхилджи, но он ее увидит,
Все снова, с еще большим удивлением, поглядели на Харнби, а один из старейшин тихо произнес:
-- Надо не только вовремя родиться, но и вовремя умереть, иначе умный человек может превратиться в глупого верблюда.
-- Прости меня, мудрейший из мудрейших,-- обратился к Харнби Рана Ратан Сингх. -- Насколько я тебя понял, ты предлагаешь обмануть делийского императора и показать ему вместо Падмини другую красавицу. На это я пойти не могу, так как раджпуты, как тебе известно, никогда не были обманщиками.
-- О великий раджа, ты меня превратно понял. Я предлагаю не обман, а мудрость, которая спасет тебя и наш народ от позора и бесчестия.
-- Тогда говори, Харнби, в чем заключается твоя мудрость.
-- Надо сделать так, мой господин и повелитель, чтобы Падмини сидела перед своим мраморным дворцом... Чтобы с открытым лицом она сидела у хрустального фонтана. А напротив нее, на стене, мы повесим зеркало. Помнишь то большое зеркало в раме из черного дерева с перламутровыми драконами, которое ты выменял у ассирийского купца за горсть мелких алмазов?
-- Значит, ты хочешь, -- перебил его обрадованный раджа,-- чтобы мы показали Ала-уд-дину Кхилджи не Падмини, а лишь ее отражение?
-- Именно так, мой господин! Ала-уд-дин пройдет мимо Падмини и увидит ее отражение в зеркале, а это не позор и не бесчестие. Мало ли что может случайно увидеть человек в зеркале?
После этих слов все старейшины встали и низко поклонились радже и мудрейшему из мудрецов.
V. Из этой главы читатель узнает о благородстве Рана Ратан Сингха, о вероломстве Ала-уд-дина Кхилджи, а также о несчастной Падмини и о раджпутах, покинувших родной Читтор.
Красавица Падмини сидела в саду под пальмой со своей служанкой Радхой у хрустального фонтана и смотрела большими, как бездонные черные озера, глазами, на стайку золотых рыбок, весело снующих в прозрачной воде бассейна.
Увлеченная их забавной игрой, она даже не заметила, как мимо нее, у самой стены, прошел какой-то человек в желтом тюрбане.
Только когда он свернул к мраморным колоннам, за которыми находилась потайная дверь, Падмини увидела его и вздрогнула.
-- Кто бы это мог быть? -- спросила она Радху. -- Как посмел этот человек войти в мой дворец?!
-- Не знаю, не знаю. Может быть, это нам только показалось, -затараторила служанка. -- Может быть, этот человек -- как мираж, как водопад, приснившийся путнику в безводной пустыне. Может быть, он...
-- Останови, Радха, водопад своего красноречия, пока я не прикрыла его своей ладонью... Проникни во дворец моего повелителя и узнай все об этом желтом тюрбане, который завтра не на что будет надевать.
Служанка пробралась во дворец раджи тем же потайным ходом, каким обычно пользовался Рана Ратан Сингх.
В саду Радха встретилась со своим возлюбленным -- большеголовым Сункаром, тем самым воином, которому удалось в пустыне бежать от разбойников. У него она выведала то, о чем не знали воины и жители Читтора.
По приказу Рана Ратан Сингха через подземный ход, проложенный под рекой Гамбхири, в крепость с завязанными глазами были проведены два безоружных человека. Кто эти люди -- Сункар не знал, но полагал, что они явились для переговоров о перемирии.
Так решил Сункар.
А служанка Радха, взглянув на него, подумала:
"Можно иметь большую голову и быть глупее осла". Вспомнив о человеке в желтом тюрбане, она догадалась, что это был не кто иной, как сам властитель Дели -- Ала-уд-дин Кхилджи в сопровождении одного из своих воинов. Иначе, конечно, быть не могло: разве позволил бы Рана Ратан Сингх простому парламентеру проникнуть во дворец королевы и расхаживать по ее саду, как у себя дома?
Поверив в правильность своей догадки, Радха ласково сказала своему возлюбленному:
-- Ты очень мил, Сункар, но немного глуп.
-- Кто? Я глуп?! -- закричал воин.
-- Не кричи, друг мой, -- гласит восточная мудрость, -- сказала Радха, -- ибо если бы криком можно было построить дом, то осел имел бы по три дома в сутки...-- И она, чтобы успокоить Сункара, нежно поцеловала его.
А теперь перейдем к одному из основных героев нашего повествования.
То, что он увидел в зеркале, превзошло все его ожидания. Не было ни слов, ни красок, чтобы описать всю прелесть, всю красоту недоступной, недосягаемой, божественной Падмини. Особенно запомнились Ала-уд-дину бездонные агатовые глаза ее и чуть припухшие коралловые губы на беломраморном лице.