— Анатолий! — вдруг обернулся он. — «Жучок» в квартире вдовы заговорил!
Максудов подбежал к нему. Миниатюрное подсушивающее устройство, которое Шулыгин установил в квартире на Мичуринском проспекте большe недели назад, до сегодняшнего утра хранило молчание. Передатчик автоматически включaeтся только при звуках человеческого голоса. Оба cыщика в волнении уставились на подмигивающую панели приемника зеленую лампочку. Это означaло, что работал магнитофон. Кассета крутилась! Воротников поворотом рукоятки усилил звук.
— …Позырь в холодильнике, есть ли чего пожрать, — зазвучал в динамике сиплый голос.
— Только масло подсолнечное и кефир… прокисший!
— Тоже мне «новые русские»! Жмоты!
— Слышь, Чурбан? Мы без жратвы тут много не накараулим!
— Шеф сказал, что вечером нас сменят Очкарь с Митяем. Так что, Сидор, перебьешься.
— Ты послушь, Чурбан, — продолжал после паузы тот, кого назвали Сидором. — Я не совсем врубился. Мы здесь бабу, что ль, ждем?
— Ты еще зелень, Сидор, салага, понял? Делай, что тебе приказано. А приказано тебе вязать всех, кто сюда войдет. Баба это будет, мужик — все Равно. Понял?
— Понял… А если менты подгребут? — Не подгребут. Прийти, по идее, должна баба, жена хозяина квартиры. Кащей велел ее сразу вязать, в рот затычку…
— В жопу член, понял!
— Глохни, кретин! Это жена Петрова, которого мы ищем!
— А правда, что ему в живот брильянт зашили? Чурбан удивился:
— Кто тебе вякнул такое?
— Очкарь. Вчера он мне по пьянке проболтался. Но ты не ссы. Я молчу как могила…
— Молчат только мертвые, секи это башкой своей дурной, понял, нет?
Воротников посмотрел на Максудова.
— Кащей? Их шеф — Кащей?
Детектив на несколько секунд задумался.
— Среди воров в законе таких нет, — ответил он. — Среди главарей группировок, по крайней мере известных, — тоже…
— Голос Чурбана мне как будто знаком… Не одна ли это из тех гнид, которые были здесь позавчера?
Максудов поднял палец, призывая к тишине. Сыщики, затаив дыхание, продолжали слушать разговор бандитов…
Липке лихорадочно соображал. «Жучок», установленный в кабинете Воротникова, принес совершенно неожиданные новости. Петров, в которого зашили алмаз, погиб в автокатастрофе и был опознан как совсем другой человек (удивительно, но тоже по фамилии Петров)! Выходит, Шредер на правильном пути! Если он найдет могилу и раскопает ее, то неминуемо завладеет алмазом. А уж тогда пусть начальство в Берлине решает, как действовать дальше: изъять бриллиант у Шредера здесь, в России, или дать ему контрабандой вывезти камень в Германию, чтобы конфисковать его там без всяких хлопот.
Сейчас резидента больше всего беспокоила невозможность прослушивания Шредера. В ближайшие часы решающие события должны произойти на кладбище, а «жучок», который он вчера так удачно прицепил к его пиджаку, либо молчал, либо хрипел грубыми голосами: «На эти баксы гудеть будем месяц! Подвезло нам с лохом!» — «Как бы он ментам не стукнул». — «А х… с ним. Загребут нас в ментуру, потом все равно отпустят… Давай подставляй стакан… А ты, милка, пока колбаску порежь…». Слушая это, Липке пожимал плечами. Похоже, шредеровский пиджак вместе с «жучком» попал к кому-то другому.
Резидент вышел из своей квартиры, спустился вниз и уселся за руль «Москвича».
Все объяснялось тем, что ночью Шредера основательно обчистили бомжи. Это были те бродяги, которых он застал на могиле. Увидев незнакомого человека, они удивились не меньше немца. Добро бы гулял по кладбищу днем, а то — в полночь! Тут наверняка что-то не так. Один из них проследил за подозрительным прохожим. Выявив место его ночлeга, он вернулся к напарникам, и все вместе они проникли в сарай.
Шредер сделался послушней ягненка, едва увидел над собой занесенный лом. У него конфисковали пиджак, ботинки с носками, часы и, разумеется, всю наличность — около двухсот долларов вместе с бумажником.
Искатель алмаза поблагодарил судьбу за то, что вообще остался жив. Остаток ночи он провел в лесу.
Босой, с исколотыми ногами, он вышел под утро нa станцию. На безлюдной платформе ему встретилась женщина — работница железной дороги. Шредеп представился ей иностранным туристом. Ездил любоваться фресками Загорского монастыря и на обратном пути был ограблен бандитами. Его избили раздели и выбросили из машины. У Шредера был такой вид, что не поверить было невозможно. Смотрительница вынесла ему из будки старые тапочки и позволила позвонить по служебному телефону.
— Фриц, это я! — заговорил он в трубку по-немецки. — Я на станции Ромашково, это рядом с кладбищем. Тут меня ночью ограбили какие-то свиньи. Сняли пиджак, ботинки, деньги вынули… Могила? Вчера не успел осмотреть все кладбище. Но он похоронен здесь, это совершенно точно! Я сам видел запись в конторской книге!.. Что?.. Есть могильщики, я уже пообщался с ними. Это хронические алкоголики. Сами себя не помнят, не то что могилу…
Фриц велел ему ждать. Братва немедленно садится по машинам и едет к нему. Если Петров похоронен там, то могилу они найдут.
— Купите по дороге ботинки, сорок четвертый размер! — взмолился Шредер. — И пару носков!..
— Хорошо — рявкнул главарь, заканчивая разговор.
Прежде чем войти в подъезд, Алексей на всякий случай позвонил в квартиру из автомата. Трубку никто не взял. Потом он прошелся вокруг дома, внимательно разглядывая припаркованные поблизости машины. Ничего подозрительного как будто не было.
Вика не отставала ни на шаг.
— Кто их знает, что на уме у этих бандюг, — пробурчал Петров. — Может, не все погибли в ту ночь. Если кто-то выжил, то могут начать мстить.
— Нам-то за что мстить?
— Найдут за что…
Они поднялись на восьмой этаж. Алексей оста— новился перед дверью своей квартиры. Прислушался. Все было тихо.
— По-моему, никого нет, — сказала Вика. — Тогда не будем терять времени. Я должен успеть к двухчасовому поезду. Возьму костюмы, плащ, кожанку и… пожалуй, оба золотых перстня.
— Но ведь ты покупал их мне! — возмутилась жена.
— В Питере мне надо на что-то жить! — возразил Петров. — Тебе и так останется полно барахла, можешь продавать что хочешь! Давай ключи.
Он отпер дверь, и супруги вошли в квартиру. В прихожей Алексей огляделся. Все вроде бы стояло на своих местах. Но что-то ему не понравилось. В первую минуту он даже не понял, что именно, но это «что-то» заставило его насторожиться.
Вика захлопнула за его спиной дверь и направилась в ванную.
— Ой, Алеша, а тут, по-моему, кто-то… — Она скрылась за углом коридора, и ее голос внезапно перешел в мычание.
Алексей не успел удивиться, как из-за платяного шкафа выскочил здоровенный стриженый молодчик.
— Молчи, падла, — шепнул он, свирепо оскалившись.
Незваный гость ударил Петрова под дых, хотя тот и не думал сопротивляться, а затем нанес удар ребром ладони по шее. Алексей, захрипев, осел на пол. Все поплыло перед его глазами. Стало трудно дышать.
Бандит заломил ему за спину руки и принялся их связывать.
— Не вздумай вякать, если хочешь жив остаться! — угрожающе прошипел он.
Тем временем Вика, визжа, старалась избавиться от насевшего на нее Чурбана. Бандит повалил ее на пол. Она извивалась, норовя оцарапать ему лицо.
Справившись с Алексеем, Сидор поспешил на помощь сообщнику. Вдвоем они уложили женщину лицом на паркет и связали ей за спиной руки. Чурбан затолкал ей в рот тряпку, потом достал из гардероба колготки и обмотал ей голову. Вика с завязанным ртом могла теперь только тихо мычать, беспомощно поводя глазами.
— Так-то лучше будет, — сипло сказал Чурбан, закончив с «упаковыванием» пленницы. — Затащим их в комнату, а то вдруг еще кто войдет.
Бандиты за ноги отволокли Петрова в спальню, подняли и грубо швырнули на кровать. Рядом с ним уложили связанную жену.
— По-моему, это та баба, которую мы ждем, — сказал Сидор.
— Сейчас посмотрим. — Чурбан подошел к тумбочке и достал альбом с фотографиями.