— Пока не родится дочь? — неуместно пошутила, издав нервный смешок. Не верилось, что я это произнесла. Наверно, слишком много эмоций и потрясений разом.
— На дочь я согласен, — широко улыбнулся Костя, — а ждать еще — нет.
И этот человек собирался добровольно отпустить меня?
— На самом деле ты никогда со мной не расставался?! — неожиданно осенило меня. — То была лишь иллюзия свободы!
— Каюсь, — без капли вины признался. — В больнице, я лишь подыграл тебе. Я был готов, что ты придешь к подобному выводу, и просто дал тебе немного времени и свободы. Главное тогда было твое душевное спокойствие и ваше с малышом здоровье. Не хотел все усложнять, выяснять и нервировать тебя. Расстаться навсегда, значит, расстаться. Но конечно, я готов был сделать все, чтобы «навсегда» никогда не случилось. Неужели ты думала, что я сдамся без боя и не попытаюсь удержать тебя? Спасти наши отношения?
Но то время, что мы провели вдали друг от друга, было для меня полезным уроком. Это было время борьбы с собой и своим эгоизмом. Ты права, у меня была эгоистичная любовь. Ты делала меня счастливым, а об остальном я не задумывался. Ты по умолчанию должна была быть счастлива со мной, а то, что может быть иначе мне и в голову не приходило.
— Считал, что Константин Соболев как таковой осчастливит любую женщину, даже не напрягаясь?
— Можешь смеяться, но так и думал.
Не знаю, на счет других женщины, но меня Костя точно осчастливил.
— Я люблю тебя, — перебралась с пола к нему на колени и обвила шею руками. — И никому не отдам, — жадно поцеловала, — И никуда не отпущу, — еще один поцелуй, — Ты мой.
— Как эгоистично, — колко отметил, рассмеявшись мне в губы.
Сверху раздался детский плач, заставив нас обоих встрепенуться.
— Я сам, — вызвался Костя.
Он поспешил к сыну, а я осталась собирать разбросанные письма, и то и дело поглядывала на кольцо, что украшало мою руку.
Неужели это все по-настоящему?
Когда я поднялась в спальню, Саша уже затих и сладко спал на руках отца.
— Пора возвращаться домой, — тихо произнесла, рассматривая спящего ребенка. — Надеюсь, ты приготовил детскую для Саши? — поинтересовалась тоном сварливой жены.
— Последние месяцы только этим и занимался, — уел меня Костя. — На первое время ему хватит, но нам нужен дом побольше. У тебя нет знакомого архитектора? — встретился со мной насмешливым взглядом.
Эпилог
— Вонючка! — взвизгнул мальчишеский голосок.
— Замолкни, клоп! — в ответ более грубый, начинающий ломаться, как у всех подростков в этом возрасте.
— Я все маме расскажу!
— Стукач!
— Мам! А Сашка….
— Пап! А Влад опять стучит!
Накинул на голову одеяло и протянул руке к теплому телу Риты, чтобы еще ненадолго продлить сонную негу. Моя девочка тут же отозвалась, заёрзав и придвинувшись ко мне своей аппетитной попкой.
— Надо вставать, — сонно произнесла Рита, а сама все тесней жалась ко мне.
Что же ты делаешь? Вот если бы дети еще спали…
Тут как назло по дому прокатился детский плач.
— Эти «вонючки» разбудили Арину, — больше не было смысла оттягивать неизбежное, и пришлось покинуть уютную постель и такую соблазнительную жену.
— А я-то думаю, откуда они взяли это «вонючка», — Рита потянулась, скидывая с себя одеяло, и моему взору предстала та самая аппетитная попка, — а это отец их плохому учит.
Всего одна ее насмешливая улыбка — и я готов запереть дверь спальни и наброситься на свою жену, как будто мы первый день знакомы. По утрам Рита особенно сексуальна, такая уязвимая и трепетная после сна…. Но нет, сейчас не время…
Глубоко вздохнул, гася огонь желания.
— Тот, кто разбудил сестру, — громко заявил, распахивая дверь в коридор, — будет наказан: целую неделю без интернета!
Но «вонючки» не собирались сдаваться без боя, и подскочили ко мне, наперебой крича:
— Это Сашка!
— Нет, это Влад начал!
И в кого они такие, мать их, Соболевы?
Мне было все равно, из-за чего начался весь сыр-бор, но таких вот склок с утра пораньше в своем доме я не потерплю.
— Если продолжите в том же духе, оба будете наказаны! — пригрозил Сашке, который за лето так вымахал, что скоро будет ростом с меня, и Владику, только в этом году познакомившегося со школой.
— Ну, пап! — забасил старший.
— Это нечестно! — младший как щенок путался у него под ногами.