— Нет. У него уже отнимали мать — довольно и одного раза. Мне достаточно знать, что он действительно жив… и любим. Вы… вы позаботитесь о нем?
Морелла кивнула, еще крепче прижимая к себе мальчика. Тот, недовольный подобными притеснениями, с громко выражаемым негодованием высвободился, слез с колен Мореллы и подойдя поближе к изголовью, с любопытством уставился на Амариллис. Она протянула руку, прикоснулась к черноволосой голове…
— Арчеш… — И вместо того, чтобы отдернуть пальцы и зарыдать, Амариллис взъерошила теплые волосы и улыбнулась своему сыну. — Вот и свиделись, хвала богам… Надо же, как ты на отца похож.
В эту минуту в комнату вошли — Арчеш-старший и незнакомый юноша лет двадцати.
— Амариллис! — старик обратился к девушке и осекся, увидев, как взобравшийся на кровать правнук рассматривает лежащего на руках у Амариллис младенца, как новую, невиданную прежде игрушку.
— Твой брат. Его зовут Судри. Тебя вот назвали в честь прадеда по отцу, а его я назову в честь моего прадеда — Судри из Лесного клана. Ты запомни его хорошенько, кто знает, может, и встретитесь когда… — Амариллис подняла глаза на старика, увидела Гарма и все поняла. — Мне пора?
— Пора. — Гарм кивнул. — Соберите только самое необходимое. Дорога недолгая, а в моем доме не знают, что такое недостаток.
— Недолгая? — Амариллис недоуменно нахмурилась. — Где ж вы меня поблизости спрячете?
— Амариллис, поверь мне, если я говорю, что дорога недолгая, то это вовсе не означает, что она короткая. Собирайся.
Арчеш, заметив, что девушка сомневается и колеблется, подошел к ней.
— Не сомневайся. Гарм сможет и спрятать, и защитить тебя. Было бы время, я бы рассказал тебе о нашей с ним встрече, но как раз его у нас нет… как-нибудь в другой раз. А сейчас вставай, бери своего мальца и ступай за Гармом.
Амариллис внимательно оглядела своего нежданного заступника: слишком молод, чтобы быть давним другом Арчеша, не похож ни на купца, ни на судейского, однако же одного взгляда достаточно, чтобы внушить уважение… но не симпатию. Девушка представила себе, что вот сейчас придется покинуть спокойный, надежный дом Арчеша вместе с этим незнакомцем, остаться одной на его милость — и невольно вздрогнула. Сказать по правде, уходить ей очень не хотелось. В Серебряных Ключах она была спокойна; таких мест в Обитаемом мире было для нее немного. Здесь не нужно было мучительно решать — верить собеседнику или, мило улыбаясь, приготовиться получить изрядную порцию вранья. Сама Амариллис лгать не умела — может, именно поэтому верила каждому сказанному ей слову. Но выбора у нее не было; надо было довериться тому, кого она видела первый раз в жизни, довериться самой и доверить жизнь сына. Она встала, уложила младенца в колыбель.
— Мне надо переодеться в дорогу. И запеленать Судри. Я скоро буду готова.
— Хорошо. Приходите в комнату господина судьи. Мне удобнее уходить по своему же следу. — Ободряюще кивнув Амариллис, Гарм вышел вслед за Арчешом.
Ничего не понимая, все сильнее беспокоясь, девушка принялась собираться. Почему в комнату ядовитого стручка, а не на крыльцо? По каким еще следам уходить? Неужели придется идти пешком? Да она и часа не продержится!.. Переодевшись с помощью Мореллы, взяв на руки сына, Амариллис последовала в покои Арчеша Мираваля-старшего; жена Риго шла за ней, ведя за руку мальчика. Когда они уже подходили к дверям, Морелла тихо спросила:
— Амариллис, если вас будут искать, кому мы можем сказать о вашей судьбе? Или вы прикажете хранить молчание и никто, кроме нас, не должен знать о том, что с вами приключилось?
— Пусть Арчеш решает. — Не раздумывая, ответила танцовщица. — Он знает моих друзей и не скажет лишнего даже им.
Гарм и Арчеш ждали их, сидя у окна; они о чем-то тихо беседовали.
— Я совсем забыла спросить, — Амариллис обратилась к Гарму, — Куда же вы все-таки собираетесь спрятать меня? Хотелось бы знать, где придется прожить уж наверное не меньше года…
— Я собираюсь спрятать вас в своем доме. Это достаточно далеко отсюда… так далеко могущество эльфов не простирается.
— Амариллис, — вмешался в разговор Арчеш, — я понимаю твое беспокойство. Но поверь мне — чем меньше даже мы будем знать о том, куда и каким путем ты направилась, тем больше вероятность сохранить это в тайне. А сейчас важно именно это.
— Вы правы. — Кивнула танцовщица и повернулась к Морелле, державшей Арчеша-младшего за руку; присела, провела свободной рукой по загорелой свежей щечке. Она сказала что-то так тихо, что понял ее только мальчик — смотревший неожиданно серьезно, чуть нахмурив широкие черные брови. А потом она немного неловко сняла с шеи цепочку с легкой круглой подвеской черного золота и надела ее сыну… легко притянула его к себе, поцеловала в лоб… и встала.
— Пожалуй, я не стану прощаться… — голос ее дрогнул и она замолчала.
— Еще свидимся… — попыталась улыбнуться Морелла.
— На все воля богов. — Арчеш тяжело вздохнул, подошел к Амариллис, осторожно обнял ее. Она на миг прижалась лбом к его плечу; как же не хотелось ей уходить!.. Старик мягко и решительно отстранил ее, передавая Гарму.
— Она твоя гостья. Гарм, ты отвечаешь за нее, за ее жизнь и за жизнь ее сына.
— Она моя гостья. — Юноша положил руку на плечо Амариллис. — Право гостя свято в моем доме. Я твой должник, Арчеш Мираваль, и в уплату долга я беру ее под свою защиту.
Не снимая руки, он сделал несколько шагов к окну. Амариллис невольно последовала за ним, недоумевая еще сильнее.
— Главное, ничего не бойся… — голос, терпкий и тихий, прошелестел у ее уха. Танцовщица вздрогнула — она уже слышала его, и слова были те же самые. Она попыталась что-то сказать, но не успела — горячий, тяжелый ветер ворвался в окно; нестерпимый жар заставил ее отшатнуться и зажмуриться. А когда она открыла глаза, то увидела, что стоит не на ковре, а на песке, и вокруг — бесконечные, монотонные волны песка, уходящие в неоглядную даль, сливающиеся с белесым небом.
— Испугалась? — В голосе Гарма не было насмешки, скорее, участливый интерес.
Амариллис оглянулась. Юноша стоял чуть позади нее, спокойно оглядывая окрестности.
— Осталось совсем немного, скоро будем на месте. Идти далековато, и ничего интересного в этих землях нет…
Он замолчал, отступил назад. Едва заметно встряхнул кистями рук и вокруг него взвихрилась песочная завеса, скрыв его от глаз Амариллис шуршащей, вибрирующей завесой. Через несколько мгновений завеса замерла и опала. Гарм стоял, опустив голову и сжав скрещенные руки на груди. Вздохнув, он поднял лицо и его тонкие черные губы ободряюще улыбнулись, а светло-ртутные глаза — пожалуй, единственное, что осталось от прежнего Гарма, — внимательно сузились.
— … а поэтому мы полетим. — Закончил он. Шагнул к девушке, едва переводящей дыхание, наклонился, легко взял ее на руки. За плечами Гарма развернулись, заходили огромные нетопырьи крылья, поднимая ощутимый ветер.
Амариллис давно уже казалось, что она пребывает в каком-то странном, беспокойном сне. Невозможная усталость тяжелым металлическим обручем давила на лоб, сжимала виски. Девушка давно уже перешагнула порог своих сил; за последние дни ей пришлось пережить так много — на несколько лет жизни хватило бы… Поэтому она не удивлялась и не боялась, безропотно принимая все происходящее. Она скосила глаза вбок, уловив краем глаза движение — так и есть, рисунок, покрывавший руки и грудь Гарма, двигался. Золотая и серебряная змеи ползли бок о бок, свиваясь в петли и кольца причудливого узора, их неторопливые, плавные движения надолго задержали взгляд девушки. Глядя на них, она постепенно теряла все свои мысли, одну за другой; веки ее тяжелели, дыхание замедлялось, и только руки продолжали по-прежнему крепко и надежно держать ребенка. Так она и уснула.