‒ Останься со мной сегодня, пожалуйста, ‒ в голосе слышится мольба. Я не знаю. Нет, нельзя. Не могу говорить, не могу шевелиться. Чувствую, как тесемке на груди ослабевают. Оголенное плечо покрывается поцелуями. Хорошо отрепетированное объятие прекращается: рука мирно обнимающая талию скользит вниз, поднимая края рубашки. Ах, почему я не накинула халат? Ночнушка не прикрывает даже коленей. А еще темнота… Он специально пользуется отсутствием света, ‒ До чего же гладкая у тебя кожа!
‒ Гейл, ты вернулся! ‒ свет по-предательски подло зажигается в самом центре кухни, а ликующая визжащая Пози уже виснет на брате. Я отхожу к стене, пытаясь, справиться с дыханием. Быстро одергиваю поднятую к талии рубашку и поправляю тесемки на груди. Славу богу, что это не Вик или Рори. С Пози, по крайней мере, есть крохотная надежда на то, что она, предаваясь счастью от встречи с братом, не заметила, что он делал, а я позволяла.
‒ Спокойной ночи, ‒ шепчу я. ‒ Суп, наверное, еще не успел остыть.
День семьдесят восьмой
‒ Она не отпустит меня. Не отпустит! ‒ сокрушаюсь я вечером над полной тарелкой.
‒ У вас же по пятницам сокращенный день, ‒ удивляется Вик.
‒ Работы очень много, ‒ тяжело вздыхая, говорю я. ‒ Идите без меня.
‒ И без меня, ‒ уставшим голосом сообщает Гейл, сжимая мою руку под столом. ‒ Райли заболел, поэтому в пятницу я на дежурстве.
‒ С вашей работой каши не сваришь, ‒ обиженно качает головой Вик, а я утираю слезы. Как же хочется на спектакль!
‒ Выходит, у нас два лишних билета? ‒ как бы невзначай интересуется Рори.
‒ Может, отдадим их Флоре и Джону? ‒ смотрит на меня Охотник.
‒ А, может, возьмем с собой Прим? ‒ робко продолжает средний Хоторн. ‒ Она не была в театре.
‒ Ты же говорил, что там скучно, ‒ Вик показывает брату язык.
‒ Я решил пересмотреть свои взгляды на жизнь.
‒ Ладно, звони Примроуз, ‒ Рори выскакивает из-за стола со сверхзвуковой скоростью, ‒ и пусть какую-нибудь подружку с собой прихватит. ‒ Не переживай, ‒ утыкаюсь ему в плечо. ‒ В выходные сходим куда-нибудь вдвоем.
‒ Угу, ‒ левая рука в привычном жесте обвивается вокруг моей талии.
‒ Тебя отнести? ‒ в последние дней пять Гейл взял в привычку не только ждать меня после работы, но и уносить на руках в кровать.
‒ Нет, ‒ улыбаюсь и, дразня, целую его в кончик носа. ‒ Сегодня я устала не настолько сильно.
День восьмидесятый
‒ Вы можете идти, Мадж. На сегодня Вы свободны.
‒ Что? ‒ не верю своим ушам. Она впервые назвала меня по имени и отпускает домой в 16:45.
‒ Вы славно трудились последние две недели. Идите в свой театр. И поскорее, пока я не передумала.
Голова начинает лихорадочно соображать. Спектакль начинается в 18:00. Гейл сказал, что нужно выйти за час. По пятницам из-за большого количества машин и уже вполне объемных сугробов снега на дорогах стали возникать заторы. Но я успеваю. Успеваю на «Джейн Эйр»! Хватаю сумку, накидываю пальто, выбегаю на улицу. И… Крошечная здравая мысль медленно подползает к большим полушариям и начинает обвивать борозды одну за другой. Билетов больше нет… Прим. Рори даже стащил ради такого случая одеколон Гейла и согласился надеть галстук. Нечестно лишать его лишней возможности посидеть рядом с сестрой Китнисс и подержать ее за руку. В конце концов, нам с Гейлом он ни разу не помешал. Если бы, если бы эта мегера сообщила мне хотя бы вчера!
Неторопливыми шагами плетусь в сторону дома. Впервые за много месяцев я проведу вечер в одиночестве. Гейл сказал, что рядом с театром есть неплохое кафе-мороженое. Наверняка, дети затащат туда мать. Они вернутся не раньше десяти. Охотник на дежурстве до полуночи, а мне даже спать не хочется!
Захожу в совершенно пустую гостиную. Странное чувство: меня всегда кто-то встречал: миссис Хоторн в зеленом переднике, хохочущая Пози или читающий Вик, или все разом. Сейчас никого. Одиночество и тишина отдаются каждым неровным шагом. Может быть, мне приготовить ужин? Готовит здесь в основном мама Гейла, потому что жалеет меня, говорит, подмигивая, что я потом наготовлюсь. Ну, что ж, вот и подошел этот момент.
Надеваю зеленый передник, но ловкие руки поворачивают меня к себе, покрывая лицо поцелуями.
‒ Гейл! ‒ сердце ликует при виде самого лучшего мужчины на свете. Я даже не слышала, как он вошел
‒ Это тебе! ‒ букет белых хризантем возникает передо мной по мановению волшебной палочки.
‒ Как ты узнал, что я дома?
‒ Я не знал. Просто решил порадовать тебя вечером, ты же расстроилась из-за спектакля.
‒ Хорошо, ‒ принимаю цветы, вдыхая изысканный аромат, ‒ А почему ты не на дежурстве?
‒ Райли вышел, ‒ новая порция поцелуев сбивает меня с ног.
‒ Мне нужно приготовить ужин, ‒ про голод даже слово боюсь сказать. Все и без вопроса написано на его лице.
‒ Хорошо, ‒ в перерывах между лобзаниями, поглаживаниями и объятиями я с трудом начищаю картошку и скидываю ее на сковороду. Гейл тем временем занимается мясом. Дела по сравнению со мной у него идут лучше, но десяток кусочков все равно превращается в угольки.
‒ Миссис Хоторн, нас убьёт, ‒ говорю я, глядя на подгоревший ужин.
‒ Давай все съедим сами, ‒ он улыбается и берет картошку из сковороды рукой. ‒ Недурна, ‒ новый кусочек отправляется мне в рот. ‒ Проведем вечер вдвоем. Посмотрим кино.
‒ Идет, ‒ быстро раскладываю ужин по тарелкам и несу их к телевизору. Морщусь, но глотаю. Гейл улыбается, видимо, ему приходилось есть вещи и похуже.
‒ Ты счастлива со мной? ‒ целует самую середину моей ладони. От такой ласки мне хочется замурлыкать.
‒ Как нигде в целом мире, ‒ закидываю руки ему на шею. ‒ Сейчас ведь никто не зайдет,‒ отвечаю улыбкой на его сосредоточенный взгляд.
‒ Вся твоя печаль сошла на нет? ‒ руки подобно лиане оборачиваются вокруг моего стана, крепко прижимая меня к себе. Его лицо лишь в паре сантиметров от моего.
‒ Когда ты так делаешь, у меня дыхание перехватывает.
‒ Только дыхание? ‒ язык, ворвавшийся в мой рот, будоражит кровь, посылая странные стимулы в головной мозг, сердце и низ живота. Сладкая истома вновь забирает меня в царство желаний. ‒ И что же мне с тобой делать, Мадж Андерси?
‒ А что ты хочешь? ‒ пульсирующая неизведанная ранее боль плавно разливается между ног.
‒ Главное, хочешь ли ты? ‒ он знает ответ на вопрос, и все же боится, что опять скажу: «нет». Я помалкиваю: молчание - знак согласия. Руки понимают все правильно. Чувствую их на своей груди. Сжатие, поглаживание и теребление затвердевших сосков. ‒ Давай снимем твою блузку.
‒ Давай, ‒ хриплю, дотрагиваясь до пуговиц, но его пальцы действуют быстрее.
‒ Не здесь. Ты ведь еще не была в моей комнате.
Я опять не чувствую пола. Стены, люстра, диван и серая дверь, за которую я не позволяла себе заходить. Миссис Хоторн всегда убиралась в ней сама и… Разгляжу обстановку потом…
‒ С сегодняшнего дня ты будешь спать в моей комнате, ‒ спина чувствует мягкость перины. Кажется, у Гейла двуспальная кровать.
‒ Буду, ‒ нет сил спорить. ‒ Как же здорово, что майор Эванс отпустила меня пораньше.
‒ Еще бы, я целую неделю ее уговаривал.
========== Не очаровывайся и не разочаруешься ==========
Боясь вздохнуть, отползаю от него на безопасное расстояние и разрываю поцелуй.
– Что… что ты сказал?
– Только то, что мне пришлось неделю уговаривать твою ведьму-начальницу, для того чтобы провести этот вечер только вдвоем, – на лице появляется улыбка Чеширского кота. Видимо, он даже не понимает, что сделал, ведя ладонью по моему бедру, все выше задирая юбку.