– Значит, Райли не болел?! Ты все подстроил! И как давно? В день покупки билетов или раньше? – давно забытое чувство гнева начинает медленно подниматься от пяток к сердцу, утяжеляя его килограммов на двадцать. Выдергиваю из его рук концы расстегнутой блузки и начинаю яростно одеваться.
– Мадж, ты чего? – широкие темные брови взлетают до самых корней волос и задерживаются там на добрые секунд шесть.
– Ничего! – кричу я, чувствуя, как забытые почти на три месяца слезы фонтаном начинают брызгать из глаз. – Не мытьем так катаньем, да, Гейл Хоторн?! Все как в прошлый раз! Всеми и правдами и неправдами ты готов затащить меня в постель.
– Причем тут вообще это? – он тоже повышает голос. – Я что до конца жизни буду расплачиваться за то, что случилось вечность назад? Тогда все было по-другому!
– Естественно! – взрываюсь я, вскакивая на пол. – Тогда ты хотя бы был честным!
– Ты сама, черт побери, сказала, что боишься, что кто-нибудь войдет и помешает, как было тем вечером, когда вбежала Пози, – он встает, делая шаг навстречу, но я отхожу назад.
– Ты услышал то, что хотел услышать!
– Да я тебя спрашивал сегодня, и ты явно дала понять, что не против. Тогда в чем, черт возьми, дело?
Дело… Слезы текут рекой, и я даже не пытаюсь их утереть, оглядываясь по сторонам. Кажется, я хотела разглядеть комнату потом. После… Обзор представился гораздо раньше. Оранжевые обои, покрытые изумрудными листьями в капельках росы, молочные шторы на окнах с узорчатым ламбрекеном, светлый буковый шкаф и такой же письменный стол со стулом с высокой спинкой; у стены глубокое зеленое кресло, а посередине стоит широкая двуспальная кровать, покрытая коричневым покрывалом. Вот, наверное, благодаря ей я здесь и оказалась, потому что Гейлу было слишком одиноко и холодно одному на таких просторах. А еще в силу того, что он был «голоден» и скучал. Ловушки, так славно установленные в лесу Двенадцатого, плавно перекочевали в квартиру во Втором, только вместо зверя туда угодила я.
Дело… Гейл хочет знать причину. Причина проста: не свадьба, не большое количество людей в доме и даже не принципы, внушаемые когда-то папой. Нет… Важно только одно: Гейл меня не любит.
Я уже давно не строю воздушные замки, но все эти поцелуи, ласки, комплементы, ухаживания и провожания домой дали мне надежду на то, что в его сердце начинают зарождаться чувства по отношению ко мне. Краешком сознания я начинала верить и … снова ошиблась. Не нужно было очаровываться, тогда бы и разочарование не наступило. Гейл всего лишь оказался голоден, всего лишь захотел моего тела, как хотел Ретт Красотку Уотлинг, как Эшли – Скарлетт. Для меня этого слишком мало, а его любовь я больше выпрашивать не собираюсь.
– Так в чем же причина? – не унимается он.
– Ни в чем. Просто мы слишком разные, – проходя мимо него, удаляюсь в сторону своей спальни и запираю ее на ключ. Падаю на кровать и накрываю голову одеялом. Все хорошее когда-нибудь да заканчивается, восемьдесят счастливых дней тоже подошли к концу. Не стоило и надеяться: сказки бывают только в сказках.
– Открой немедленно дверь, Мадж, или я к чертям собачим вышибу ее, – кричит Гейл через четверть часа после упорного стука в деревянную пластину. Я делаю вид, что не слышу. Еще несколько минут препирательств с замком и выдергиваний ручки заканчивается ничем. Видимо Гейл пожалел казенное имущество. Слова. Опять слова.
Около десяти тишина в гостиной умирает под воздействием детских криков. Абсолютно счастливая Пози вместе с матерью и братьями вернулась из театра. Заставляю себя отпереть дверь и в изнеможении снова бухаюсь на кровать. Моя маленькая соседка вбегает в спальню, кружась, как фарфоровая балерина на старой музыкальной шкатулке.
– Мадж, – кричит она, забравшись ко мне ногами на кровать. – Я теперь обязательно научусь читать и прочитаю твою книжку. Вик сказал, что видел у тебя ее. Мы оба прочитаем. Ой, Джейн, она такая… Она как маленькая птичка, такая смелая! Я вырасту и тоже буду учительницей, а потом художницей!!! – танцует комнате, изображая подобие вальса, – А мистер Рочестер, он… он, – девочка никак не может подобрать нужное определение.
– Обманщик? Эгоист? – подсказываю я.
– Думаю, она искала другое слово, – с порога улыбнувшись мне, говорит миссис Хоторн.
– Мама называла «Джейн Эйр» повестью о разбитых надеждах. Джейн любила Эдварда по-настоящему, а он ее обманул. Что бы было, если бы правда о его сумасшедшей жене всплыла после венчания? Чтобы было с твоей маленькой птичкой? – восклицаю я. – Так не любят. Это эгоизм! Когда любят, не обманывают в угоду себе!
– Он просто хотел капельку счастья, – возражает мне Пози. – На него все имеют право.
– Видимо, у тебя сегодня был трудный день, – миссис Хоторн расправляет одеяло у моих ног, – раз ты так о своей любимой книге. Что-то на работе случилось?
– Как обычно, – отмахиваюсь я.
– Может, найдешь другую, – заботливо предлагает она. – Пусть подальше от Гейла, зато поспокойнее.
– Не нужно.
– Гейл давно пришел?
– Не знаю, – серые глаза начинают смотреть с подозрением. – Вы часом не поссорились?
– Миссис Хоторн, – прикрываю веки, чтобы не потекли слезы. – Я очень устала сегодня. Можно, я посплю.
– Ты хотя бы ела?
– Ела, а еще я испортила ужин, простите, – отворачиваюсь к стенке и подтыкаю одеяло.
Краем уха слышу, как мать хвалит старшего сына за то, что он вытащил ее из дома «впервые за десять лет», а Вик рассказывает о том, какой «улетный был спектакль».
– Хочешь, я спою тебе песенку, и тебе сразу станет лучше? – тихий голос Пози звучит около моего виска, а холодная ладошка касается щеки. –
– Нет, малышка, у меня голова болит, прости, – усилием воли я заставляю себя откликнуться.
– Прим сказала, что Пит вернулся, и они с Китнисс снова муж и жена.
– Здорово, – без всякого интереса отзываюсь я. Что толку: даже если Гейл и смог позабыть подругу детства, меня полюбить это ему никак не помогло. Сердцу не прикажешь. Коня можно привести на водопой и даже засунуть его морду в воду нетрудно, но заставить его пить нельзя. Также и тут…
– Рори не пришел домой: пошел провожать Прим до общежития. Знаешь, – голос Пози опускается до шепота и становится таинственным, как у заговорщицы. – Я видела, как они целовались. Не так, как вы с Гейлом, тогда на кухне, – сердце притормаживает свой бег, а дыхание замирает. Пози видела. Она знает. – В щечку.
– Пози, – слышится раздраженный голос Гейла, и я опять закрываюсь одеялом с головой. – Слезь с Мадж: ей и так плохо. Мама зовет тебя умываться и ужинать.
– А я не хочу. Я мороженого наелась, – визжит его сестренка.
– Марш, я сказал. А то никакого тебе балета на день Рождения.
Едва за ними закрывается дверь, как я начинаю лихорадочно соображать, что делать дальше. Не зашел. Разозлился. Переживает. Пожалуй, Пози права. Гейл просто хотел быть счастливым, и возможно он действительно собирался построить свою жизнь со мной. Но… Ничего не вышло. Не срослось. Может, он и пытался, но по одному желанию полюбить трудно. Не влюбился же Рочестер в мать Адель, а там хотя бы чувство долго присутствовало…
Гейл был заботливым и ласковым, он совершил только одну ошибку – привез меня сюда, позволив надеяться. А затем инстинкты взяли над ним верх. Он решился на хитрость, и я вполне могу это понять, но простить – нет. И раз уж так вышло, остается только один способ. Что ж, Джейн, сегодня мы с тобой подруги по несчастью.
Действовать нужно быстро, у миссис Хоторн очень чуткий сон, а мне нужны хоть какие-то вещи. Новый еще блестящий чемодан, старая местами обгоревшая книга, несколько платьев, теплая кофта, сменное белье – все отправляется под диван. Остается дождаться ночи…