– Хорошо.
Куприянов глянул на группы цифр, написанных на листочке, спросил:
– Шифровальщикам передали?
– Так точно, товарищ подполковник. Они работают. Связисты говорят, что почерк радиста тот же, группа захвата выехала. Но вряд ли они успеют их перехватить, передача велась из-под Судака.
– Понятно, – протянул подполковник, складывая вчетверо шифровку. Затем он сунул ее в нагрудный карман гимнастерки.
Следовало бы немедленно доложить вышестоящему начальству о выходе противника на связь, да и девушке пора было заниматься своими делами, но отпускать ее вот так сразу не хотелось – мешала юбочка защитного цвета, которая плотно облегала овальные девичьи бедра.
Степану Куприянову как начальнику ялтинского НКГБ по долгу службы полагалось знать многое. Ему было известно, что девушка проживала в женской казарме вместе с тремя десятками таких же, как и она. Вот, правда, после отбоя многие женщины волшебным образом куда-то исчезали и возвращались только перед самым рассветом. На них не действовали никакие уговоры командиров, ни приказы начальства, ни ситуация военного времени. Женщинам хотелось любви, и упрекать их в этом было грех. Единственной женщиной, которая ни разу не покинула казарму, была именно она, Елизавета.
Интересно, а пришла бы Лиза к нему сегодня ночью, если бы он ее вдруг поманил?
– Когда вы сменяетесь? – спросил нейтральным голосом Куприянов.
– В восемь часов вечера, – отозвалась Елизавета. – А что, намечается какая-то серьезная работа? – спросила она с заметной готовностью.
Глаза наивные, как у первоклассницы. Так и растеряться можно. Как же ей, дурехе, объяснить, что он просто хочет остаться с ней наедине, а там, если повезет, завалить на узкий кожаный диван.
– Нет, просто подумалось, – отвечал Куприянов, испытывая некоторую неловкость от нахлынувших мыслей. – Возможно, будет некоторая срочная работа… Но я сообщу, если что, – неопределенно протянул он.
– Разрешите идти? – весело спросила Елизавета.
– Идите, Федорова! – суховато сказал подполковник.
В глазах девушки Куприянов рассмотрел задорные смешинки, которые свидетельствовали о том, что она не так наивна, как выглядит на первый взгляд.
Елизавета развернулась и уверенным, почти строевым шагом направилась к выходу.
Дверь захлопнулась с каким-то злорадным стуком, оставив Куприянова в пустом кабинете. Он едва сдержался, чтобы не крякнуть от досады. Ладно, пора принимать решение, не время пялиться на волнующие девичьи выпуклости. Но сначала надо сообщить о шифровке военной контрразведке.
Он поднял трубку телефона и потребовал у связиста привычным жестковатым тоном, к которому привыкли окружающие:
– Это подполковник Куприянов… Соедините меня с майором Коробовым.
С минуту в трубке звенела тишина. Затем раздался уверенный голос заместителя начальника военной контрразведки дивизии:
– Коробов на связи.
– Григорий, тут мои люди опять перехватили шифровку. Есть разговор. Сможешь ко мне подъехать?
– Буду через двадцать минут, – ответил Коробов и тотчас повесил трубку.
Григорий Коробов не задержался, явился точно через двадцать минут. Гладко выбритый, подтянутый, несмотря на долговязость, он вошел в кабинет, будто бы строевой офицер. А ведь до службы занимался тем, что составлял финансовые отчеты на оборонном предприятии.
В кабинете тотчас распространился запах дорогого одеколона. Наверняка какой-нибудь трофейный. Педант, аккуратист, с тонкими чертами лица, Коробов больше напоминал интенданта, чем офицера «Смерша».
Иллюзии улетучивались в тот самый момент, когда Коробов начинал говорить. Сразу чувствовалось, что общаешься с человеком, наделенным немалой властью и обладающим отменными волевыми качествами.
Выслушав суть дела, он сказал:
– У нас тоже имеются несколько перехваченных, но не расшифрованных радиограмм. Пару месяцев назад начались передачи. Группа одна и та же, а сейчас ты и сам знаешь, что происходит в Ялте. При малейшей угрозе «трем толстякам» полетят головы куда круче наших.
– А толстяками они называют «большую тройку»?
– Да. Хотя на толстяка потянет только Черчилль…. Так вот, эта группа всего одна, причем она хорошо законспирирована. Есть предположение, что внедрена в одну из воинских частей.
– Вот даже как. Откуда же они посылают радиограммы?
– Места передач меняются. Кругом леса, скалистая местность, очень неудобная для обнаружения. Прочесывать леса мы тоже не можем, для этого нужна войсковая операция. Людей нам дадут, но мы можем просто спугнуть их, так что придется действовать как-то похитрее. Правда, не исключен и второй вариант, – после некоторой паузы заметил Григорий Коробов. – Но сейчас рановато об этом говорить…
– Они себя обязательно обнаружат. Если группа нацелена на «большую тройку», следовательно, они должны от кого-то получать информацию, которую передают, встречаться с агентом или забирать его донесения из тайника, который обязательно находится где-то в городе. Отсюда сейчас выйти невозможно, – предположил Куприянов.
– Да, невозможно, – охотно согласился Коробов. – В этом-то все и дело. Меры уже приняты. Вокруг всей Ялты мы уже расставили наших людей, которые подмечают всякое движение. Выявили несколько подозрительных личностей, но все это не то… По нашим данным, никто из них не связан с «Тремя толстяками». Кроме одного человека.
В дверь негромко постучали.
– Войдите, – разрешил Куприянов.
– Товарищ подполковник, – Лиза уверенно прошла в комнату и положила на стол перед Куприяновым несколько листков бумаги. – Подпишите документы, вы приказали их приготовить.
Куприянов скосил глаза на Коробова и увидел, с каким интересом тот разглядывает девушку. На его красивых тонких губах застыла слащавая улыбка. Воображение у майора было оперативное, так что в эту самую минуту он наверняка представлял Елизавету в самых соблазнительных позициях.
Подполковник черкнул подпись и невольно нахмурился, взгляд Коробова ему откровенно не понравился.
– Разрешите идти?
– Иди, Лиза.
С минуту Куприянов молчал, затем поднял голову и спросил:
– Так ты сказал, что есть один человек. Хорошо работаешь. Если рядом с носителями информации у фрицев имеется свой человек, то это весьма опасно. Сколько тебе нужно времени, чтобы обезвредить его?
Коробов улыбнулся.
– Пока это лишь кое-какие предположения, но довольно основательные. Это один из шоферов части. По нашим данным, только он и мог быть завербован. А вот брать надо с поличным, чтобы даже не думал рыпаться.
– Тоже верно.
– Кстати, я хотел у тебя спросить, – оживился вдруг Коробов. – Раньше я у тебя эту девчоночку не видел. Давно она у тебя работает?
Куприянов слегка насупился:
– Лично у меня она работает три месяца.
– Хм… Вот оно как, видно, просто не встречались. Красивая. Умеешь ты подбирать кадры!
– Да.
– У тебя с ней случайно ничего нет?
– Ничего. И совсем не случайно.
– Прекрасно! Ты не будешь против, если я займусь ей как-нибудь пообстоятельнее? А то, знаешь ли, море, солнце, как-то все это способствует романам.
– Не советую, – жестко отозвался Куприянов.
С минуту Коробов мерил Куприянова взглядом, соображая, как же следует реагировать на столь враждебный тон. Затем он расслабленно улыбнулся, подняв ладони кверху, – женщина не может быть серьезным поводом для ссоры между старинными приятелями.
– Не надо ничего объяснять. Все понимаю.
Коробов ушел, а Куприянов вдруг осознал, что несколько минут назад обрел серьезного врага.
Глава 5
ДИАГНОЗ РУЗВЕЛЬТА
Существовала еще одна причина, по которой Сталин предпочел для собственной резиденции именно Юсуповский дворец, или, как он значился по официальным документам, «Государственная дача № 4». Кроме прекрасного вида на море и роскошного сада, у здания была интересная история, к которой Сталин всегда был очень неравнодушен.
Заложив руки за спину, Сталин неторопливым шагом в сопровождении Молотова и Берии прогуливался по узким дорожкам поместья. Через полтора часа должны были подъехать Черчилль с Рузвельтом, и Верховный хотел отвлечься перед напряженным разговором.