- Все хорошо?
Лукас сел в кресло. Его голос был прежним, но я все равно ощущала нечто, похожее на надлом. Протянула ему бокал с виски и села напротив. Странно, что в тот момент я думала лишь об одном: как бы разговор с неизвестным собеседником не лишил моего любовника мужской силы.
- Я бы хотел, чтобы ты делала тату. Вдоль позвоночника, на том месте, где тебя впервые поцеловало острие ножа, - тихо произнес мужчина.
Это не прозвучало, как приказ. Я намочила губы в мартини и усмехнулась.
- Конечно, сэр. Шрам начинает исчезать, память недолговечна.
Лукас потёр переносицу и пригубил виски.
- Виктория, не зови меня «сэр». Пошло. И если ты против росписи на теле, можешь прямо мне сказать.
Я повела плечом. Идея не показалась мне такой уж отталкивающей.
- Я хотела сделать татушку. Пока еще жила на свободе. Только работа хорошего мастера стоила баснословные деньги. Так что я не против.
Лукас прищурился, глядя на меня с непонятной, задумчивой нежностью:
- Россыпь бриллиантов. Словно в вихре, прозрачных бриллиантов с острыми гранями, вдоль твоего позвоночника. Чтобы каждый из них сверкал, как на солнце, под моими пальцами и губами... моя Алмазная Грань.
Я едва не поперхнулась. Внутри разилось восторженное тепло. Но теперь я четко различала примесь злорадства и ликования, будто я пила жизненную силу Лукаса в моменты его слабости.
- А ведь я даже не знаю вашего имени. – Я лукавила. Ведь партнеры звали его по имени.
- Мы на «ты», Виктория.
Я отпила из бокала:
- Твоего. Твоего имени. Я знаю, что это звучит с моей стороны нагло и самонадеянно, знаю, что...
- Михаил, Виктория. Мое имя - Михаил. В этом нет секрета, просто ранее тебе не полагалось знать.
Каким-то образом здесь, в замкнутом уюте пентхауса все, что было за его пределами, теряло свое значение. Жестокая психологическая ломка последних дней, постоянные качели «продам-возвышу», тоска по матери, которую так быстро нейтрализовала необходимость самоконтроля ради выживания... все это казалось потусторонним.
Я подошла к большому окну, не спрашивая разрешения Михаила - в отличие от его кабинета, здесь я была вольна поступать, как вздумается. Что за новый мир вокруг? Провела рукой по стеклу, глядя на огни города под ногами. Где-то у горизонта светилась красным неразборчивая неоновая эмблема супермаркета, в десяти минутах ходьбы от моего дома. Моего ли? Я вспомнила убогие условия, уют, который старалась поддерживать из последних сил, но моих жалких окладов было недостаточно для этого. Наверное, я никогда уже не смогу вернуться туда. Даже если сейчас мой обретший имя пленитель вернёт паспорт и разрешит идти на все четыре стороны. Что-то во мне неотвратимо поменялось.
Я готова была наблюдать смерть и даже косвенно в этом участвовать, только никогда не возвращаться в униженную нищету безрадостного существования. В мир, где использовали и ничего не давали взамен. В мир, где я была разменной монеткой. Толку, что при этом была свобода? Меня могли принудить к связи с боссом, похитить прямо с корпоратива, а у меня не было власти запретить им так поступать. Сейчас же...
Я прислонилась лбом к стеклу и поймала себя на мысли, что хочу увидеть полный ужаса взгляд Кати Ивлеевой. Растоптать эту мразь, вместе с ее самовлюбленным супругом. И у меня будет шанс, если я перестану держаться за прошлое. В тот момент я сделала свой выбор. Правда, еще не знала, смогу ли справиться с его последствиями.
Завела руку за спину, распустила ленты платья. Наблюдала в оконном стекле, как оно падает к моим ногам, и невольно поразилась той маске жестокости и холодности, что сейчас накрыла мое лицо. Я раздевалась перед мафиози, попасть на глаза которому было чревато гибелью, без какого-либо трепета и подчинения. Я сделала это с вызовом и необъяснимо сильной уверенностью в том, что поступаю правильно. Руки сами расстегнули оставшийся на талии поясок, скрутили его пополам.
Наполовину полный стакан виски со льдом задрожал в руке Лукаса. Льдинки бились о стекло, напоминая дыхание загнанного зверя, обреченное, прерывистое... пробуждающее что-то первобытное, дикое, исполненное триумфа победителя.
- Я боялся, ты никогда этого не поймешь... или поймешь, но глупо распорядишься...
Стук стекла о поверхность, перезвон тающего льда, сбивающийся мужской голос, в котором трепет переплетался с восхищением, резал ничем не сдерживаемым эротизмом. Вдоль позвоночника словно огненной плетью вытянуло, я почти ощутила, как рвутся на волю черные крылья даже не падшего ангела, а ненасытной химеры. Не понадобилось слов. Глаза в глаза, повисшие секунды, наэлектризовавшие воздух сверкающими разрядами. Мы стали единым целым. Мы бросили вызов всем законам и теориям. Научились понимать друг друга с одного лишь взгляда.