- Там записка, - подмигнула Вэл. - Давай, иначе я сама прочитаю.
Я пробежалась взглядом по тексту, подняла глаза.
- Он... приглашает меня поужинать с ним наедине сегодня. Я не понимаю...
- Почему тебя не тащат к нему за руки? Зачем понадобились цветы и галантные манеры? Этого не понимаешь, Вика? - Вэл скрестила руки на груди и перешла на шепот. - Да потому что Сам выбился, как мальчишка! Настолько, что готов сделать все, чтобы показать тебе обратную реальность. Чтобы ты посмотрела на него под другим углом! Ты из какого монастыря?!
«О, под другим углом я его уже видела. Да под таким, что и не расскажешь!» - воспоминание вызвало прилив сладкого волнения. И в тот момент я поняла, что меня снедает нетерпение, ноги сами готовы бежать туда, куда пригласили.
- Лазурное платье. И браслеты у тебя такие же есть. Давай, Лукас не любит ждать... да и ты, я смотрю, тоже! - хихикнула Вэл, открывая шкаф. - Блин, я как на свадьбе. Чувствую себя купидончиком. Собирайся!
Такой купидон пробьёт голову, думала я, когда беспрепятственно вышла в сгущающиеся сумерки, прошла к особняку Лукаса уверенной походкой. Поздоровалась с его охраной, подарив им добродушную улыбку. От неожиданности парни переглянулись, на их лицах явно читалось «а в чем же подвох?». Это было забавно.
А в кабинете горели свечи. Как в романтическом кино, толстые белые свечи в стаканах, расставленные по периметру столешницы того самого стола, на котором я пережила уйму хардкорных, а временами и сладостных минут. Затянувшийся шрам на спине отреагировал приятным покалыванием. Он не давал мне забыть о своих истинных чувствах. Не стать тем, кем я не есть.
Михаил повернулся ко мне. И даже на расстоянии, не имея возможности смотреть в его глаза, я почувствовала страсть и что-то еще. Восхитительное, нежное, волнующее. Искреннее, как бы обладатель этих эмоций ни пытался их скрыть. Мое появление сделало его счастливым.
- Здравствуй, Виктория.
- Здравствуй, Михаил.
Я сделала пару шагов - уверенно, не опуская глаза в пол. Как это отличалось от моего первого визита к нему - когда я сжималась и сутулилась, дрожа от страза, не зная, покину ли этот кабинет живой! Все изменилось за довольно короткий промежуток времени. Я шла, обласканная его чувством и пьянящим ощущением власти, настолько тонкой и интимной, что никому не понять связующих нас воедино нитей.
Я позволила Лукасу сделать первый шаг. Положить руку на мою скулу, огладить кожу, зарыться пальцами в волосы на затылке. Его прикосновение дарило тепло. Его близость волновала. Причем мне было все равно, чем именно она закончится - его напористостью или каким-нибудь стеком в моих руках.
Поцелуй был властным и сладостным. Я обвила руками его шею и отпустила собственные мысли. Не имеет значения, кто я, в каком положении. Сейчас меня влекло к этому мужчине, и я хотела забытья, выбросит из памяти все, что мешало расслабиться и получить удовольствие.
Он не спешил. Целовал меня, как будто открывал заново - не дрожащую от страха и горя рабыню, а равную по положению, спокойную, умиротворённую, не предавшую и не обманувшую. Да могло ли быть иначе?
Что это? Стокгольмский синдром, самая извращённая версия, или в моем сердце оказалось достаточно места, чтобы поселить там тьму? А может, я даже не предполагала, к чему можно привыкнуть, когда у тебя есть цель и ты хочешь выжить. Даже к тому, что однажды борьба за саму себя трансформируется в нечто подобное...
Нет, я не забыла все, через что прошла по вине Лукаса. Я не собиралась прощать ему это. Но сейчас просто об этом не думала.
Его руки скользили по моей спине, словно обвивая плющом, отравляя, лишая воли и осторожности. Плевать. Мне было хорошо. О будущем я вообще не думала в тот момент. Яростно возвращала поцелуй, покусывая, овладевая. Теперь мне не надо было сдерживать собственные порывы.
Шелест ткани, шорох расстегиваемой молнии. Платье сползло по плечам, но Михаил не торопился раздеть меня полностью. Прервал поцелуй, отстранился, разглядывая жадно, пристально, с немым восхищением. Куда делся лёд его взгляда! Со мной он отпускал себя полностью, не опасаясь, что я воспользуюсь его своеобразной уязвимостью. Оплетенные желанием нервы дрожали, как струны виолончели. Мир катился в преисподнюю. Сознание билось в экстазе.
- Виктория! - прохрипел мужчина, поднимая меня за талию. Я обвила ногами его торс, запрокинув голову. Эйфория рубила все существующие на данный момент канаты. - Моя алмазная грань!
Это было сладко и одновременно безумно. Мы избавлялись от одежды, как озабоченные подростки под лавиной страсти. Целовались, как одержимые.