«Я даже раньше, чем ты себе думаешь. Только вот благодаря тебе мне, наверное, уготована прямая дорога в ад», - подумала я и горько улыбнулась подобной мыслеформе. Кусок не лез в горло, и деликатес показался мне безвкусным. Но я ела, ловко орудуя столовыми приборами, и лишь улыбалась на рассказ Михаила о предстоящем отдыхе. Он уже успел побывать там, и не единожды. Наверняка с семьей, с женой и сыном, идеальный муж и отец, на досуге похищающий девушек и продающий их в рабство. Интересно, супруга хоть раз задумывалась о том, насколько эти деньги омыты кровью и слезами невинных жертв? Скорее всего, нет. В ее довольной и сытой жизни не было места неприятным размышлениям. А сын... художники не от мира сего. Он бы и не заметил, проходи подобный аукцион у него под носом.
- О чем задумалась, Вика?
Меня едва не разобрал истерический смех. Я отложила вилку.
- Я просто никак не могу решить, какой купальник выбрать. А Вэл мне не поможет?
- Вэл отдыхает. Она заслужила. Я подарил ей тур на Ибицу, а также в Мюнхен, на концерт «Раммштайн».
- Класс, - я сделала глоток вина. Значит, я с ней не смогу попрощаться. Надеюсь только, она не станет долго плакать. Жаль, что я не смогу зайти в церковь и поставить свечи за упокой души Альфии. Может, однажды кто-то это сделает для нас двоих.
Вино не пьянило. Попросить что-то покрепче я так и не решилась. А тем временем боль нарастала, рвала изнутри, предвещая скорую агонию. Беседа и ужин превратились в фарс, еще больше убедивший маня в том, что пора решаться. В особняке у меня такой возможности не будет. Лучше сейчас, одним махом...
Лукас повернул голову, призывая метрдотеля, и я поспешно спрятала столовый нож в карман пиджака. Это заняло не больше секунды.
- Пора переходить к десерту. Я заказал для тебя нечто особенное.
Я промокнула губы салфеткой. Оставаться здесь становилось опасно. Еще немного, и я сорвусь. Разрыдаюсь или кинусь на Лукаса, а может быть, тьма поглотит, убив рассудок.
- Я пойду попудрю носик.
Михаил кивнул.
- Не задерживайся.
И я встала, окинув прощальным взглядом огромный зал. Смотрела так, словно хотела запомнить малейшую деталь. Какая ирония - это последнее, что мне предстоит увидеть.
В санузле был не менее роскошный интерьер. Я закрыла за собой двери и подошла к огромному зеркалу в гранитной раме.
Вот и все. Надо только с первого раза надавит так, чтобы прорезать кожу и вену. Можно сразу в сердце, но я не решилась. Наверное, я подсознательно ждала, что меня спасут, остановят...
Прощай, мама. Надеюсь, ты никогда не узнаешь, кем едва не стала твоя дочь. Так лучше, поверь. Знала бы правду, ты бы мною не гордилась. Таким, как я, не место на земле...
Росчерк. Кожу обожгло огнем. Я посмотрела на руку и застонала от бессилия. Тупой нож лишь оцарапал запястье.
«Сейчас. Собраться с силами, и... и я смогу... сейчас... боже, почему это так трудно?!»
Второй раз я не решилась. Все мое желание прекратить страдания одним движением руки начало стремительно таять. Это было страшно. Инстинкт самосохранения вопил во всю глотку, сделав руки ватными и безвольными.
- Соберись, тряпка! - прорычала я своему бледному отражению и вновь подняла нож. Возможно, если его воткнуть, повезет больше...
Я не заметила, как открылись двери. Для меняв вообще не существовало сейчас ничего вокруг. И лишь когда в зеркале отразился силуэт Александра, охнула. Нож с глухим стуком упал на плитку.
- Не дури! - спокойно произнес мужчина, подходя ближе и носком ботинка отфутболивая несостоявшееся орудие смерти в сторону.
Кровь прилила к моему лицу. Я попятилась, словно преступник, пойманный с поличным.
- Не понимаю, о чем ты.
Бодигард Лукаса скрестил руки на груди, припечатав меня тяжёлым взглядом.
- Все ты понимаешь, идиотка. Что, сломалась? Сдохла?
- Тебе какое дело?!
- Понимаешь ли ты, соплячка, что гонишь, и не по-детски? - вдруг яростно выпалил Александр, и шрам на его виске побелел. - Я прошел войну, Вика. Я смотрел изо дня в день, как свинцовыми маслинами, мать твою, косит всех без разбору! Тех, кому бы жить и жить! Я видел, как людей рвет гранатами на куски, как они сгорают заживо, и не дай бог тебе хоть раз услышать их предсмертные крики! А ты здесь, налакалась коллекционным вином и сожрала омара стоимостью в две твоих зарплаты, и пытаешься себя порешить? Да что у тебя в голове происходит вообще?!
- Ты... ты не знаешь... - пролепетала я, отступая, вжимаясь в стену.
- Все я знаю, дура. Когда-нибудь ты поймешь. А теперь вернулась в зал, и продолжай улыбаться и пить, как ни в чем не бывало... как бы тебе ни хотелось повеситься внутри. И тогда Сам не узнает о том, что ты тут вытворяла.